Анатолий Агарков - Как я стал Богом

Мама:

— Ты где?

— С тобой, родная.

— Что ж мать подарком обделил?

— О нём поговорить тебя на танец пригласил. Ты ведь знаешь, вязать, строгать и вирши сочинять я не умею. Могу творить лишь головою. Что хочешь ты? Приказывай — твоё желание исполнится любое.

— Всё-всё, о чём не попрошу? Так, стало быть, ты Бог?

— Конечно, если мама Богородица.

— Кстати, день рождения — это праздник не родившегося, а роженицы. Только нам её не пригласить.

— Отчего ж? Она в библиотеке. Ждёт тебя.

— О, Лёшка, как ты мог столько времени молчать и свою бабушку взаперти держать?

— Я её не запирал.... Мы с ней условились, за час до полночи.... Тебе сюрприз.

Но мама уже не слушала меня, бегом с террасы.

Люба ко мне:

— Что с ней? Куда она?

— За подарком.

— И что там, если не секрет?

— Ни что, а кто. Там человек, которого давно уж с нами нет.

— Большой любитель ты интриговать.

— Нет, Люба, даже не проси. Подарок мамин и секрет её. Ещё хочу я попросить, ты не ищи её сейчас и не тревожь. Вечер задался, гости веселятся — расслабься.

— Тогда танцуем, милый.

Мы закружились.

Ночь опустилась на окрестности. Но над Дворцом небо расцвечено огнями фейерверка, и на террасе светло, как днём. В лагуне отраженья вспышек затмили звёзды.

Даша подошла.

— Как ты?

— Нормально, милый. Ты мне ещё в одном поможешь деле?

— Ты знаешь, Дашенька, всегда с тобой душой и телом.

— Хочу попробовать заняться проблемами невидимых людей. Так жалко их.

— Одной лишь жалостью не излечить.

— Я понимаю. Но если не пытаться что-то сделать, то никогда не сделаешь.

— Попытайся, а я попробую их президента уговорить, хотя бы выслушать тебя. А остальное в твоих руках.

Напрасно с Дашей мы толкались среди танцующих пар — главарь прозрачных как пропал. Отчаявшись, послал телепатический сигнал:

— Вы где?

— На пляже, — он ответ дал.

Лежит в камзоле белоснежном на песке и камушки бросает в воду.

— Музыка не та, иль дамы не красивы? Иль в жизни горести одни, что вы на празднике скучны?

— Я вам верну ваши вопросы, добавив.... время тратите напрасно, зачем вы?

— Лишь исполняю просьбу. Познакомьтесь — Дарья Александровна, моя жена.

Судя по расположению камзола, он даже головы не повернул.

— С какою целью, госпожа, моею заинтересовались вы персоной? Тяга к реликтам?

Даша отвечала:

— Желание помочь. Я врач, моё призвание лечить недуги.

Президент:

— Не помню, чтоб о помощи просил.

Я схитрил:

— Электра Дашу попросила.

Президент:

— Вольны её лечить.

Осёл упрямый! Моё терпенье истощилось:

— Ну, Даша, я пошёл.

Жена присела на песок:

— А мы ещё поговорим.

Салютных залпов не было. Цветные образы огней рождались в тёмном небе, взрывались, распадались и гасли, уступая место новой вакханалии. На террасе звучала музыка, танцевали пары. Электру отыскал.

— Там на пляже Даша ломает упрямство Президента. Ты не поможешь?

— Всем, чем смогу. Проводишь?

— Нет. Найдёшь их без меня. Когда я вижу вашего вождя, накатывает раздраженье. Боюсь, и у него от вида моего аналогичные возникают ощущения. Нам лучше не встречаться.

— Эх, ты, — потрепав меня за ухо, Эля ушла.

Захотелось шампанского.

Наташа за столом одна.

— Что пригорюнилась? Не угодили кавалеры?

— Ты, знаешь, да. Холодные, как жабы, и слов не говорят — свои мне мысли в голову толкают и знают всё, о чём только подумаю я.

— Привыкнуть можно. Вон смотри, как Доминика с Вероникой веселятся — им дела нет, что кавалеры без рук и головы.

— Ты не ревнуешь?

— К этим нет, но человеческое мне ничто не чуждо.

Вздохнув, Наташа:

— Наверно, я дикая.

— Нет, дикая — ты ударенье поменяй.

— Да ну тебя!

Помолчали, прихлёбывая шампанское, любуясь фейерверком.

— Катюшка так легко в круг сверстников вошла, будто всю жизнь здесь прожила.

— И ты войдёшь.

— Ну, может быть.... Скажи мне, Алексей, зачем тебе гарем?

— Так жизнь сложилась.

— С тобою счастлива была я в Н-ске. А здесь.... Как можно чувства разделить на шестерых?

— Ну, хорошо, давай порассуждаем. Вот мы с тобой уедем в город Н-ск. Как думаешь, будет грустить Катюша без сестричек и братишки? Уверен — дня не проживёт. И так любой из них.

— Они же дети.

— Давай о взрослых. Даша — первая женщина моя. Люба — законная жена. Никуши — ....

— Вертихвостки.

— Это внешне, а в душе весьма достойные особы.

— За что же любишь ты меня? Или не любишь — из жалости пригрел?

— Ты удивительно умеешь слушать. Помнишь, я пел?

— И только то?

Подлил шампанского в бокалы.

— Наташенька, ты комплексуешь. Найди себе занятье по душе — жизнь засверкает.

— Нет. Как Люба говорит, я бесталанна. Хотела мужа полюбить, но целого, а не шестую часть. Любовь не задалась, остались дети. Как думаешь, роль воспитательницы мне подойдёт?

— Она им не нужна. Науки все и этикеты браслет преподаёт, а также кормит, лечит, бережёт.

— Стало быть, я лишняя на острове и в жизни.

— Сейчас ты мне напоминаешь вон тех невидимых лентяев. Хочешь в почёте быть у детворы, найди им тему для игры — чтоб интересно было, чтоб тайною дышала. За поцелуй продам такую. Иди ко мне. Целуй.

Наташа села на мои колени, за шею обняла.

— Ну, говори.

Я подставлял лицо её губам и говорил.

— Вы будете искать сокровища погибших кораблей на дне лагуны.

— Они там есть?

— Они там будут.

— Алёшенька, я плавать не умею, а там надо нырять.

— Я научу. Ну, хочешь, прям сейчас.

Затея не прошла. К нам баба Валя подошла.

— Костик уснул. Ты отвези нас на катере домой, а молодые пусть повеселятся.

— Ой, и правда, — Наташа всполошилась. — Малышам в постель пора.

— Бабушка, ну, какой дом? Ребятишек в спаленке уложим, и тебе комнату найдём.

Валентина Ивановна согласилась:

— Устала я от этих кавалеров.

Бабушку устроив, в спальню к детям заглянул. Наташа пела колыбельную.

На террасе пир горой. Никушки зажигают. Придумали играть в фанты. Вот проигравший генерал полонез Огинского из свирели выдувает. Да так изящно. Где талант зарыт! А он стишки кропает. Потом безликий мушкетёр ходил павлином, на шпагу шляпу водрузив вместо хвоста. Римский Папа плясал гопака в пурпуровой сутане....

— Вот ты где, — в укромном закутке нашла меня Любаша. — А именинница?

— Оставь её в покое. Иль без неё тебя не слушает никто, распорядительница бала?

Люба на грудь мне голову склонила.

— Сюрпризы кончились? Больше нечем удивлять? Ну, тогда я. Готовься, Гладышев, отцом ещё раз стать.

— Не хочешь ли сказать....

— Наверное, сама я заслужила такое отношение — мужья за эту новость жён носят на руках, целуют и желанья исполняют.

Я Любушку поцеловал, взял на руки, сказал: