Владислав Савин - Взлет Андромеды

"Марианна оправила платье, вытерла слезы, и села на скамейку. Я сел рядом. И мы продолжали обсуждать Франсуа Вийона". ( прим. авт. — "Освободители" Веркора, вымысел автора. "Молчание моря" — реальная повесть его же ).

При чем тут ваша юбка, Лика? А это чтоб вы поняли, как было во Франции тогда — жизненные реалии на моду всегда влияют самым непосредственным образом. По улицам ходят оккупанты, не признающие никаких законов — и красивой девушке опасно было выйти даже днем, могли схватить, в джип затащить и увезти на потеху. Или же любую, на кого укажут как на "немецкую шлюху", не слишком разбираясь так ли это, подвергали издевательствам. На такое глядя, и обычная шпана, апаши, вела себя соответственно. Богатые могли себе позволить охрану, их мадам наряжались "от Диора", в платья-цветы — а что было делать простым девушкам с окраин? И вот, придумали — юбка как футляр, который не сразу расстегнешь, разорвешь, снимешь, и подол при желании не задрать. Защита конечно слабая — но все же лучше, чем никакой, да и в самом деле могло помешать тем, кто еще не закоренелый мерзавец. Поскольку такая одежда еще и маркер, "я приличная, я не из этих". А раз возник спрос, то и капитал поспешил воспользоваться, выгоду получить. Лика, сколько эта юбка стоит здесь в Москве, если покупать с рук — я слышала, восемьсот рублей?

— Восемьсот тридцать. И то, мне подружка со скидкой уступила. Ей папа привез.

— Восемьсот тридцать? — демонстративно удивляюсь я — за кусок самой дешевой мешочно-тарной дерюги, сшитый по такой же технологии? Но достаточно прилепить бляху с "фирменным" клеймом, и можно продавать по всей Европе дороже, чем платье, что сейчас на мне, которому цена всего семьсот шестьдесят, можете зайти сейчас в наше ателье и взглянуть в каталог. Вы прибыль представили — "диоровские" наряды конечно, в сто раз дороже, но много ли таких богатых клиентов, а тут, широким народным массам продавай. Нет, Лика, никто вам не собирается ничего запрещать — но уж простите, законное право нашего дома моды, не поддерживать то, с чем мы не согласны. А я искренне не понимаю, для чего надо такое носить, терпя неудобство. У нас, слава богу, с правопорядком куда лучше, чем в Париже — а иностранных оккупантов тем более, нет.

И добавляю:

— Впрочем, лично я бы и в Париже это бы не надела. В ней же ни драться, ни бежать нельзя — и оружие под ней не спрятать. Чтобы таких вот тварей быстро положить — и исчезнуть.

Лика смотрит на меня со страхом. После мне девочки сказали, что при этих словах лицо у меня было… А я всего лишь свой сон вспомнила, "альтернативную" реальность, где меня убивала и насиловала чужая солдатня. И представляла — свой сезон охоты.

— Хотя в одном случае я бы и это надела — продолжаю я — прыгая с парашютом, там как раз очень важно приземлиться на обе сомкнутые ноги одновременно, я этому научилась не сразу. Если только внизу ровное поле и прыжок учебный, с большим интервалом между курсантами. Так как иначе, если тебя в воздухе навалит на чужой парашют, или при приземлении понесет на крышу дома — то надо успеть быстро пробежаться в сторону, по чужому куполу или по кровле, пока твой купол не погас. Ну и в учебном прыжке с принудительным раскрытием не надо в полете телом управлять, выставляя руку или ногу.

Вижу восхищение во взглядах сидящих в первом ряду, да и на личике Лики что-то промелькнуло. Конечно — здесь быть "спортсменкой, парашютисткой" куда больший почет, чем какой-то журнашлюшкой в сатанинском веке через пятьдесят лет!

— Товарищ Смоленцева! Но ведь хочется… иное попробовать! Когда все кругом в платьях-клеш — да и ветром их легко поднимает, неудобно.

— Так пробуйте — отвечаю я — вам, с вашей фигурой… Хотя лично я остаюсь во мнении — для стройных, фасон "солнцеклеш на тонкой талии" идеален во всех отношениях. Но вам подойдет и "трапеция", и "русалка", да вы альбом наш посмотрите. И остаюсь в убеждении — поскольку движение, это основа здоровья, категорически не следует носить то, что двигаться мешает. Что до ветра, так он не каждый день дует — а ходить приходится всегда. И лично я считаю даже красивым, когда платье эффектно развевается вокруг стройных ног, вид такой воздушный, летящий. Женщина должна быть загадкой — чем все свое превентивно выставлять напоказ, лучше пусть непредсказуемо, то облепит, то даже оголит, взметнув подол. Выше головы — ну, мужчины втайне именно этого ждут. Но мы-то знаем, что ураганы у нас бывают очень редко.

И добавляю с улыбкой:

— Если только не в казахской степи — пока там лесополосы не высадили, иногда так дуло! Главное, чтобы вас не повалило и не покатило по земле. Хорошо, если вам повезет на пути ухватиться за дерево или столб. Иначе, вас так и унесет куда-то в степные дали.

— Ой, товарищ Смоленцева — так вы и на целине были?!

Я киваю. Не рассказывать же Лике, что в пятьдесят втором я вместе с Анной летала в Казахстан, но не на целинные земли, а в Шевченко на Мангышлаке, где объект Атоммаша. И про "повалит, покатит и в степь унесет", это нам страшилки рассказывали — но и всерьез предупреждали, что если на улице застигнет буря, то надо скорее бежать к ближайшему укрытию, а не останавливаться, пытаясь юбку и шляпу удержать, "забудьте про подолы и головные уборы". "Настоящей бури" мы не застали, но горячий степной ветер рвал наши платья без всякого уважения к статусу высоких московских гостей, в первый день унес наши шляпы в бескрайнюю закаспийскую степь, а в дни следующие страшно трепал нам прически, даже по пути к машине или до соседнего здания, что за кошмар был у нас на головах после выезда на объект, я даже описать не решусь; зато мы вернулись с южным загаром как с курорта — зонтики тоже были абсолютно бесполезны. Любознательна я, хочу посмотреть, какая большая страна Советский Союз, да и школу у своей лучшей подруги и наставницы мне пройти полезно — так что случая в командировку проехать по делам нашей Конторы я не упускаю.

— Лика, я говорила уже сегодня и повторю, специально для вас. Моды, в смысле, "сейчас все носим это, а все прочее забыть" — нет. Это придумали капиталисты, чтобы не затоваривать рынок. А наша советская мода — это множество вариантов, из которых вам выбирать, что вам больше подходит, в чем вам комфортно. И когда мы делаем новую коллекцию — она вовсе не отменяет, а дополняет то, что до нее, дает вам большую свободу выбора. Ну а там, на Западе — пусть извращаются как хотят.

Усмехнувшись, продолжаю:

— Для них ведь важнее прибыль, затратить поменьше, продать подороже? На мое платье, четыре с половиной метра шелка. На твою юбку — метр, или даже меньше, мешковины. А теперь представь, что завтра в Париже будут носить, длиной досюда (провожу ладонью по длине "мини"). Совсем дешево — а если объявить "брендом", то продавать по той же цене. Так будет, лет через десять, а то и раньше. Вот только я такое не надену никогда!