Терри Вулф - Кодзима – гений

• «Гончие» – эпическая вражеская организация;

• сложные отношения Снейка с полковником Кэмпбеллом;

• дружеские философствования Мэй Линь;

• остроумные, запоминающиеся реплики и диалоги, как в кино.

Обратите внимание на то, чего в этом списке нет: глубинного посыла Кодзимы. Посыл снова все упустили. Сюжет вышел слишком безумным, чтобы всерьез рассматривать его как некий социальный комментарий, а псевдонаучное раскрытие темы генетики только приближало все это к второсортному фильму. На каждого игрока, увидевшего в Metal Gear Solid произведение искусства, приходилась тысяча тех, для кого она оказалась лишь дурашливым экшеном под попкорн. Кодзиме хотелось, чтобы игроки отметили: у Солида Снейка и всех его товарищей есть развитие, герои преодолевают внутренние терзания и растут над собой. Он хотел показать, что вырваться и начать новую жизнь может любой – даже нелепый отаку, которого в норме выдавили бы из генофонда процессы социал-дарвинизма. Он хотел, чтобы игроки стали социальнее, потому что знал, как стигматизировано это увлечение. Вот только игроки не хотели. Они больше ценили вклад Едзи Синкавы – простой и очевидный. Дизайн персонажей, иллюстрации; бунтарство молодого, запоминающегося Снейка; умный задохлик Отакон; невероятно крутой киберниндзя. Metal Gear Solid не учила игроков ценить реальный мир – напротив: она затягивала их в сумасшедшую фантазию. Сперва Блауштейн украл его слова, а теперь Синкава украл и славу. Что же оставалось?

Никогда раньше Кодзима столько не размышлял о своем наследии, как сейчас. Прежде он либо жил настоящим, либо ожидал следующей большой вехи. А теперь он выпустил в жестокий дарвинистский мир собственного ребенка и творческое детище – и вступил в тот период жизни, когда слова об ответственности и наследии перестают быть просто словами. Творение – это не конец, а лишь начало. Когда-то сотворить новую жизнь или объект искусства было лишь мечтой, а теперь он это сделал, и оба его детища – биологическое и интеллектуальное – были важными достижениями. Но теперь он глубже понял роль творца. Недостаточно просто подарить чему-то жизнь и надеяться, что оно унаследует твою волю; свое детище надо пестовать, вести и защищать. Если зазеваешься – эволюционная борьба за доминирование, будь то генов или идей, уничтожит твое чадо.

Внутри Konami Metal Gear Solid 2 уже представили как высокобюджетный блокбастер нового поколения, а значит, она должна была привлечь и старых фанатов, и новую массовую аудиторию. Никто не собирался давать Кодзиме миллионы долларов на то, чтобы он уничтожил собственную франшизу, но хотелось ему именно этого. Он знал, что игровая индустрия следует тем же принципам, что и кино:

Кино – это медиум, живущий благодаря консенсусу. Раньше договаривались голливудские воротилы и большие студии, сегодня – топ-менеджеры гигантских корпораций. Но железное правило не меняется: все решения определяются тем, чего, по мнению богачей, хочет аудитория.

Это цитата из знаменитого режиссера Мартина Скорсезе (выделение мое). Он сказал эти слова в документальном сериале про киноиндустрию – «История американского кино от Мартина Скорсезе». Даже если Кодзима – да и все в Konami – не слышали этой цитаты, они отлично понимали ее суть. Соответственно, вопрос стоял так: как добыть денег на амбициозный проект и не предать собственное мрачное бунтарство?

В киноиндустрии тоже постоянно встает этот вопрос, что подчеркивает Скорсезе в конце выступления:

По сей день я задаюсь вопросом, как остаться в Голливуде профессионалом или даже творцом. Как пережить постоянную борьбу самовыражения с коммерческими требованиями? Какова цена работы в Голливуде? У тебя случается раздвоение личности? Снимаешь один фильм для других, а второй для себя?

Самовыражение против коммерческих требований; раздвоение личности; продажа души затем лишь, чтобы потом выкупить ее у толстосумов. Большинство художников неизбежно подчиняются системе. Делай поверхностные, бессмысленные штуки на потеху толпе и время от времени выражай свои истинные идеи в малобюджетной форме, чтобы не терять самоуважение. Избежать этой старой как мир ловушки не смог бы и Хидео Кодзима, так что ему нужно было срочно придумать способ выкрутиться.

Опираясь на свои обширные познания в успешных фильмах и книгах, Кодзима убедил толстосумов в Konami, что его приоритет – дать аудитории то, чего она хочет. Это было необходимо. Он убеждал их, что все его решения подчиняются логике рынка. Требовались примеры. Одним из них стал сериал «Секретные материалы», где правительство США показано многоуровневой структурой, на верхушке которой находятся теневые силы, манипулирующие законами и историческими событиями, чтобы создавать нужные им нарративы. «Секретные материалы» снискали признание критиков, а Кодзима как раз заложил в Metal Gear Solid намеки, ведущие именно к такому развитию: Солидуса Снейка и таинственную «другую организацию». Чтобы рассказать историю про зло в самом американском правительстве, нужен был подход в духе «Секретных материалов». А еще сюжет должен стать сложнее, потому что сиквелам требуется куда большая глубина, верно же? Metal Gear Solid вышла простой и увлекательной, но теперь Кодзима мечтал о плотном, запутанном триллере в духе фильма «Секреты Лос-Анджелеса» (1997).

Другим примером стала «Нью-йоркская трилогия» Пола Остера. Эти обласканные критиками постмодернистские детективы считались хрестоматией для любого начинающего писателя – по крайней мере, в Японии. Их все знали. Влияние Остера было так велико, что, хоть в Японии его работы вышли в 80-х, его аж в 2013 году пригласили на особую конференцию организации «Азиатское сообщество» в Нью-Йорке. Видные японские писатели и переводчики, по-прежнему ему поклоняющиеся, обсудили с Остером его работы, методы и взгляды. За вычетом одного поэта он стал на мероприятии единственным англоязычным писателем. Если посмотреть запись с этой конференции, видно, с каким почтением и восторгом один японский писатель-постмодернист говорит о неугасающей популярности Остера в Японии. Можно спорить о том, какие именно мотивы Кодзима «заимствовал» у Остера, но на той конференции собравшиеся шутили, что Нью-Йорка на самом деле не существует, а все они – лишь проекции воображения Остера, придуманные им персонажи.

«Нью-йоркская трилогия» считается вдумчивым исследованием того, каково это – придумать мир и самому в нем затеряться. Она поднимает вопросы вроде «когда автор пишет, обитает ли он в реальном мире, следует ли его законам – или покидает его и психологически пребывает в мире вымышленном, собранном из художественных произведений?» Герои книг Остера тоже задаются этими вопросами. Его протагонисты и сами писатели, запертые не только в остеровском вымышленном мире, но и в собственных, которые они создают для своих вымышленных читателей. Герои-творцы сливаются с собственными (дважды) вымышленными героями, изображают сыщиков и отправляются разгадывать бессмысленные загадки. Все очень запутанно и в итоге упирается в случайности. А чтобы окончательно сбить читателя с толку, эти герои называют себя именами реальных писателей – например, Герман Мелвилл или даже Пол Остер. Растерялись? Так и должно быть. Люди любят эти книги за то, что они психологичны и открыты для интерпретации, но в то же время каким-то чудом умудряются оставаться обычными – пусть и безумными – детективами. Они жестко следуют ожидаемым канонам и структурам: роковые женщины, сигареты, мрачные философствования о природе человека. Как бы сюрреалистично все ни складывалось, странности оказываются лишь еще одной частью загадки – и на каком-то уровне их признают. Чтобы никто не заподозрил, что именно запланировал Кодзима, он спрятался в тени этой великой трилогии. Руководству Konami достаточно было знать, что в Metal Gear Solid 2 Кодзима хочет воспроизвести чрезвычайно популярные и уважаемые работы Остера. Чтобы закрепить эту связь, ранние версии некоторых персонажей назвали в честь героев «Нью-йоркской трилогии» – столь топорная отсылка должна была доказать искренность намерений Кодзимы, ведь он копировал стиль самого Остера с его внутренними отсылками. Правда, перед самым релизом некоторых из этих героев удачно удалили, а значит, нужны они были лишь затем, чтобы обвести руководство Konami вокруг пальца и убедить их, что Кодзима планирует полностью подражать «Нью-йоркской трилогии» – вплоть до вопиюще позаимствованных имен.