Андреас Антонопулос - Интернет денег

Как только наступает понимание, что деньги превратились в контент, а транзакции больше не связаны со средством их передачи, возникают довольно важные дополнительные характеристики. Однажды кто-то из знаменитых людей [58] Эти слова принадлежат канадскому философу Маршаллу Маклюэну ( англ. Herbert Marshall McLuhan, 21 июля 1911 – 31 декабря 1980). – Примеч. науч. ред. произнес: «Средство коммуникации – это и есть сообщение [информация]». Главные доводы в пользу такого утверждения – это ограничения, а во многих случаях – искажение информации, которая передается через различные средства коммуникации.

Если ваше средство коммуникации – телевидение, то информация будет длиться около 18 минут, а затем прервется рекламным блоком. Информацию распространяют в соответствии с форматом медиа. Вы начинаете наделять информацию ценностью, исходя из неверного предположения о том, что эта ценность эквивалентна стоимости производства. Например, в сфере телевидения нужно понести определенные затраты на производство телешоу. Люди, работающие в этом бизнесе, ошибочно думают, что стоимость создания телевизионного контента равняется его ценности, то есть чем больше вы тратите на производство, тем ценнее результат.

Можете себе представить, какой они испытывают ужас, когда появляется что-то вроде YouTube и стоимость производства падает до нуля? О чем сразу же начинают думать те, кто работает на телевидении? Если затраты нулевые, то и контент тоже ничего не стоит. Вот вам фундаментальное непонимание того, что происходит, когда вы отделяете контент от формы медиа. При разделении средств коммуникации и информации ваше восприятие ценности перемещается со стоимости производства на ценность самой информации, которой оно обладает для его конечного потребителя.

Приведу один пример из истории. Когда стоимость печати астрономическая, а печатный станок доступен лишь немногим избранным, единственное, что печатается, – это библии Гуттенберга. Средство коммуникации очерчивает круг приемлемой информации и ограничивает его только самым важным для общества.

Интересно, что бы сказал Гуттенберг о Twitter, в котором стоимость производства информации нулевая? Мы прошли путь от печатных библий Гуттенберга до ответов на сообщение в Twitter короткими аббревиатурами, у меня даже есть любимая – это «SMH» (от англ. shaking my head), в онлайн-переписке означает «качаю головой в изумлении». Когда какой-нибудь «Профессор Биткорн» заявляет: «Котировка биткойна стремится к нулю», – я могу выразить весь диапазон своих мыслей символом, обозначающим «лицо, закрытое одной рукой», который в онлайн-переписке выражает безнадежность диалога. Если взглянуть на такой способ выражения объективно, то такая информация не имеет никакой ценности. Если сделать неверное предположение о том, что при нулевой цене производства и ценность получаемой информации минимальна, то тогда не имеют ценности и все медиа вместе с информацией: такая комбинация должна порождать пустоту и банальность; именно эту ошибку люди всегда совершают в моменты, когда история выходит на новый этап своего развития.

Когда впервые появился Twitter, люди решили, что его можно использовать только для пустяков. Но год назад я смотрел зарубежные новости по каналу CNN о революции в Египте; по телевидению передавали сообщения, которые египетские революционеры писали в Twitter с улиц Каира: участники событий рассказывали о том, что происходит в реальном времени. А журналисты CNN ничего не делали. Они тыкали пальцем в экран и приговаривали: «Смотрите, у нас новое сообщение». Их роль свелась к роли красотки из телешоу, которая произносит: «И этот чудесный холодильник станет вашим, если вы угадаете, что за приз спрятан за дверью номер один!» Мне доставило массу удовольствия наблюдение за тем, как одна из этих «говорящих голов» по имени Андерсон Купер сделалась всего лишь диктором, озвучивающим сообщения из Twitter на экране.

Потому что именно телевидение раньше насмехалось над Twitter. Журналисты и работники массовых коммуникаций заблуждались, считая, что если стоимость производства нулевая, то и ценность сообщения тоже равна нулю. Они ошибочно смешали понятия «средство коммуникации» и «средство информации» – и предположили, что контроль над средством коммуникации является залогом высокого качества информации. И еще долго после того, как качество исчезло, люди, работающие в СМИ, продолжали цепляться за рычаги управления и думать, что управление – единственный путь достижения высокого качества, и если убрать управление, то и качество тоже уйдет. А это уже дурно пахнущая и бессовестная элитарность в ее наихудшей форме! Потому что выходит, что источником качества являются блюстители среды, хотя они всего лишь блюстители. По их мнению, раз они владеют дорогостоящим производством, это автоматически означает, что их сообщения стоят того, чтобы их слушать.

В тот момент, когда вы отделяете сообщение от средства коммуникации и открываете его для всего диапазона выражений, среди сообщений обязательно появятся и самые банальные из существующих в вашей культуре – в том числе и «SMH». Но со временем эти сообщения обязательно будут выражать и самое интересное в вашей культуре.

В современных американских школах дети читают «Документы федералистов» – это сборник гражданских эссе, написанных в XVIII столетии отцами-основателями нации, в которых обсуждается значение демократии для новой республики. Через сто лет дети будут читать «Твиты федералистов», написанные каирскими революционерами. И это вовсе не безумная фантазия. Это часть человеческой цивилизации. Мы уже не раз видели, как это бывает.

Сегодня Twitter высмеивают за банальность, потому что не понимают, что информация и средство коммуникации неразрывно не связаны. Когда-то смеялись над телевидением, представлявшимся пустым времяпрепровождением, затмившим высокое искусство кинематографии. Кинематограф тоже был пустым времяпрепровождением, поскольку обесценил и вульгаризировал высокое театральное искусство. Театр в викторианские времена считался вульгарным и дешевым времяпрепровождением, поскольку являлся опошлением великих драматических пьес классиков Древнего Рима и Греции. Идя дальше по этому пути, можно дойти до Аристотеля, который говорил о смерти философии, потому что современная ему молодежь желала лишь смотреть театральные постановки, а не читать философские пергаменты! И, скорее всего, он нелестно высказывался о тогдашней молодежной моде отращивать длинные волосы. Каждое поколение совершает ошибку, приписывая ценность своему средству коммуникации и рассматривая средство коммуникации следующего поколения – расширяющее доступность, увеличивающее диапазон выразительных средств – как пустое и вульгарное.