Алексеева Оксана Алексеевна - Пять лет

— Наверное, из-за Бельгии.

Дима резко повернул ко мне голову, как будто хотел что-то сказать, но потом опустил глаза в землю. А я, освободившись из-под Никитиной руки, направилась в дом, решив, что на этом все разговоры закончены.

И потом снова были танцы и даже песни под караоке. Дима пил со всеми, но не принимал участия в их бурном веселье. Ко мне тоже не подходил. Настроение больше не колебалось, оно припечаталось ко дну, но дарило спокойствие.

Посреди ночи, когда я осознала, что пора бы и поспать, выяснилось, что все собираются оставаться прямо тут. Уезжать одной на такси не хотелось. Хозяева разложили диван в зале, а на пол постелили матрасы и накидали подушек. Более комфортабельных спальных мест в доме на всех бы не нашлось. Я легла на один, понимая, что в комнате достаточно тепло и обморожение мне не грозит. Хватит и подушки, а усталость — лучшее из одеял. Дом затихал, хотя там и сям иногда слышались приглушенные хихиканья. Влад ушел в спальню с одной из девушек, Слава шептался на кухне с другой, Андрей с Настей уже сопели неподалеку, а Игорь, похоже, растворился в комнате Кости.

Попыталась отвлечься от внешнего шума. И тут почувствовала, что рядом со мной кто-то ложится и аккуратно просовывает руку под мою голову. Я, не открывая глаз, придвинулась ближе и смогла наконец-то уткнуться носом в его шею. Второй рукой он пригладил мои волосы, а потом обнял. И стало хорошо, тепло, уютно и правильно. Настолько, что сердце сжалось.

Тишина.

— Дим, давай жить вместе?

— Э, как тебя развезло-то с коньяка...

Тишина.

— Лен, прости меня.

— За что?

Тишина.

— За Бельгию.

Тишина. А мы лежали рядом и слушали дыханье.

Глава 11

Влюбленность — это не любовь. Любовь — спокойное, тихое чувство полной гармонии с самим собой. Она приносит мир. Внутри и снаружи. Влюбленность — совершенно иная субстанция, просто первый мучительный росток. Из нее может вырасти любовь, из нее может вырасти хаос, который поэты благоговейно называют страстью. Психическое заболевание. Война. Внутри и снаружи. Но никто и никогда не заставит меня поверить, что он способен сопротивляться этому. Неконтролируемая, почти внешняя для воли и сознания сила, способная разрушить жизнь. А мы с радостью впитываем этот яд, как будто от этого зависит смысл всего существования.

Когда я думаю, что мы с Димой через несколько месяцев расстанемся, у меня в груди больно-больно сосет. Когда я думаю, что мы никогда и не будем вместе, внутри ничего нет. Совсем нет. И это чувство несовместимо с жизнью. И это не выбор — быть с ним или нет. Нет у меня никакого выбора.

Мы ехали домой в такси вместе. Остальные еще остались у Кости, включая и моего дезориентированного счастьем приятеля. Думаю, вечеринка пойдет на второй круг. А мы решили уехать, потому что нам двоим не нужна атмосфера праздника, чтобы ее чувствовать. Дима молча держал меня за руку, задумчиво перебирал взглядом протекающий мимо вид из окна, а иногда смотрел на меня и легко улыбался. Я тогда очень глупо подумала о том, что если бы наша машина прямо сейчас разбилась, то все бы так и закончилось, на самом лучшем моменте моей жизни. Ужасно глупо! Это оно самое — психическое заболевание. Какой приятно-напрягающий недуг.

— Какие планы на выходные? — спросил Дима, когда мы вышли из машины.

Он расплатился сам, а я не стала спорить. Я вообще задушила в себе размышления о правилах наших с ним взаимоотношений. К сожалению, нет учебного пособия "Как встречаться со школьником". Возможно, я его сама потом и напишу.

В планы на выходные у меня входил он. Кажется, выражение моего лица было ответом, потому что Дима улыбнулся теперь шире, снова подхватил мою руку и потащил по направлению к ближайшему магазину.

— Макароны с сыром! — объяснился он о намерениях.

— И... чипсы! — спохватилась я.

— И киношку какую-нибудь включим!

— Комедию!

— Всегда любил поржать!

— Про любовь!

— Про любовь маньяков к расчлененке!

— Тогда побольше чипсов!

— И сыра!

Вообще-то я жила недалеко от школы, поэтому тут вполне могли встретиться коллеги по работе или ученики. Поэтому я, это осознав, все же аккуратно вынула пальцы из его ладони. Серое мерцающее негодование остановила извиняющимся взглядом, и в награду получила понимающий кивок. Нет, все же определенные правила наших взаимоотношений вырисовываются.

Сбегала в душ, пока Дима варил свои любимые макароны. Его присутствие в моем доме сводило с ума. Но каждый раз я невольно возвращалась к мысли, как давно он меня не целовал... И какими словами я предложу ему сегодня остаться.

Выйдя из ванной, обнаружила, что мой персональный повар уже трет сыр, напевая иностранную песню под какой-то неимоверно рваный мотив.

— Дим, Тамара Дмитриевна вчера сказала, что ты настолько хорошо шпрехаешь на инглише, что мог бы сам вести уроки вместо нее!

Он задержал взгляд на моих мокрых волосах на долю секунды.

— Чтобы вести уроки вместо нее, достаточно знать пару десятков слов.

— О, как мы зазнались! — я села за стол.

— Да не, — он будто извинялся за сказанное, — просто школьная программа... не подразумевает изучение иностранного языка. Только пустое отсиживание уроков. Вот ты учила в школе английский?

— И в институте тоже, — я пока не понимала, к чему он клонит.

— И как?

— Ну, пару слов связать смогу... Текст со словарем переведу, если потребуется.

— Вот именно — предел общего образования. Школьная система обучения иностранному, если не брать во внимание спецшколы, не предназначена для того, чтобы действительно научить говорить и понимать. Максимум — знание пары сотен слов и умение кое-как читать. Вот ты сможешь общаться с носителем языка? Сможешь понять иностранный фильм?

— Вряд ли, — кажется, я впервые видела его таким — заинтересованно доказывающим свою точку зрения.

— Ну вот. Лен, а ведь я могу и поучить тебя. Хочешь? — он улыбался хитро, а я не могла не улыбаться ему.

— Да мне это как-то и не нужно особо... Книг в оригинале я не читаю, фильм и с переводом могу посмотреть.

— А если вдруг придется стартануть заграницу? — ухмылка перерастала в смех.

Зато мне внезапно стало грустно. Не знаю, он это спросил с намеком, что я могла бы поехать с ним, приезжать иногда к нему или вообще ничего такого не имел в виду. Мне просто стало грустно. Дима, заметив это, подошел, наконец-то обнял и коснулся своими губами моих.

— Лен, прекрати. Мы выкрутимся. Обещаю! Веришь?

А я вместо ответа сильно прижала его к себе. Верю. Не знаю, веришь ли ты сам, а я верю.

Развалившись на диване, мы поглощали вредные для здоровья чипсы и смотрели не менее вредное для здоровья кино. Так и не сумев договориться, выбрать ли нам фильм про любовь, зомби или про любовь к зомби, мы ткнули в первое попавшееся название. Это оказался детектив.