Радзивилл Ежи - Всадники черных лун

Трактирщик шмякнул перед ними тарелки и блюдо, больше похожее по размерам на тазик. Женщина следом принесла вино, кружки и ложки. По мере того, как накрывался стол, человечек становился все оживленнее. Как только появилось вино, он опрокинул свою кружку и тут же налил себе снова, затем привстал и нагрузил тарелку холмом гарнира из толченого отварного корня Серес. Решительно отрезал:

— Жалко, но к королю Халрику ты не попадешь. Это примерно три сотни червонцев, если не считать мзды охране. Все очень усложнилось, очень.

Рик попробовал вино и удивился — какое оно дрянное. Человечек кивнул:

— А и верно, чего это я?

Опрокинул в себя кружку, принял из рук женщины большую тарелку тушеного мяса, поставил поближе к себе. Покосился на Рика, решительно вытянул губы и пошевелил носом:

— Но давай разберемся, что у тебя за дело. Вы все считаете, что с каждым пустяком надо только к королю. Да ведь нет! Можно все сделать, не беспокоя дорогое во всех смыслах начальство. Ты чего не ешь, паренек?

— Сейчас. Я тебя слушаю, — Рик все же положил в свою тарелку немного гарнира и мяса. Все оказалось не лучше, чем вино, но его собеседник с искренним удовольствием поглощал жесткое мясо с недоваренным и оттого горьковатым корнем. Причем с огромной прожорливостью, не забывая про постоянно наполняемую из кувшина кружку.

— Видишь ли, добрый человек, я лично знаком с королем и оказывал тут кое — кому услуги, — решился Рик, — Так что, когда Халрик был в Герцогстве — ты помнишь, как он ездил на встречу с новым Герцогом, он встретился там со мной и сказал, что мне будет достаточно назвать охране свое имя, чтобы попасть к нему. Но его дружинник, охраняющий вход в Малую Крепость, даже не стал меня слушать. Вот, может быть, ты поможешь мне отыскать кого-то повыше простого дружинника, чтобы этот человек выслушал меня и сделал то, что нужно? То есть доложил королю, что я здесь и либо сразу провел к нему, либо сказал, когда он меня примет.

— Хм, — передразнивая Рика, сказал его собеседник, снова наполняя до отказа свою тарелку:

— Сдается мне, что ты врешь. Я могу недорого устроить так, что тебя выслушает, скажем, Альдер. Он хоть и не в чинах, но близок к Халрику. Но... — он неожиданно замер и неподвижно посмотрел в глаз Рика, — Но ты можешь себе представить, что с тобой сделают, если ты врешь?

— Ты думаешь, что у меня хватило бы фантазии придумывать такое? — холодно спросил Рик, откладывая ложку, — Но тогда что бы я объяснял, когда выяснилось бы, что Халрик меня не приглашал к себе?

Глазки человечка забегали, он задумчиво вытянул губы и кивнул, снова пожирая угощение.

— Хорошо. Двадцать золотом, и я устрою свидание с Альдером. У тебя совсем пропал аппетит.

— У меня его и не было, — хмуро сказал Рик, — Хорошо, но немедленно. Мне нужно будет скоро вернуться к своему делу, и я не могу торчать здесь долго.

— Он вернется только через месяц, сейчас Альдер в отъезде, — быстро сказал человечек.

— Не подходит. Думай. Мне нужно быстро. Сегодня.

— Даже не надейся, — сказал человечек, — Сегодня тобой никто не станет заниматься. Вообще.

— Почему, — потряс головой Рик, — Сдается мне, что ты просто набиваешь себе цену! Весь день впереди.

— Потому, что сегодня вечером взойдут три луны, — сказал человечек, выливая из кувшина остатки в свою кружку, — Три, понял? И ты никак не встретишься ни с кем достаточно важным девятнадцать дней, пока будут всходить три луны. Они будут заняты. То есть они уже заняты. Слышал, что теперь новая вера? Вот. Хоть ты лопни от натуги, раньше, чем через двадцать дней — не выйдет.

Поглядел на Рика, подчищая последним куском хлеба тарелку из-под мяса:

— Как тебя зовут-то, юноша?

— Раньше надо было спрашивать, — сказал Рик, подзывая трактирщика:

— Эй, сколько с нас?

— Пять желтых да две белых, — сказал тот. Рик вынул шесть монет, получил две серебряных сдачи, поднялся и сказал:

— Что же, спасибо за компанию. Надеюсь, ты перекусил?

— Слегка, — ответил человечек, впервые изобразив слабое подобие улыбки. Рику показалось, что для ахайца у этого коротышки во рту слишком уж много зубов, и слишком уж они острые. Больше всего он напоминал человекокрысу.

— Ты угостил меня, так что позволь напоследок дать совет, — сказал коротышка, — Уезжай туда, откуда приехал. И поскорее. Соображаешь — поймешь. Нет — не жалко. А если захочешь еще поболтать со мной, то ты знаешь, где меня найти, только заранее приготовься кормить обедом. И ешь получше. Худым быть нехорошо.

Так и не назвав Рику своего имени, он исчез за дверью трактира.

— "Худым быть нехорошо", — передразнил Рик, — Верно, набит глистами, если так жрет и остается крысенком. Набит по самые уши.

— Тс-с! — немедленно отозвалась убирающая со стола женщина, — Молчи. Идет время Трех Лун.

— Добрая женщина, не накормишь ли нормальной едой, а не теми помоями, которые подавались?

— Другого здесь не готовят, мальчик, — сердито сказала женщина в засаленном фартуке и унесла грязную посуду.

Он вышел на грязную, заваленную хламом улицу. Редкие прохожие торопливо проходили мимо него. Он не слышал ни уличных торговцев, ни мастеровых, даже дети притихли.

Он поразился, как изменилась за какую-то зиму столица — словно и не Миррор, а только похожая страна. Страна, кое — как заселенная запуганными, угрюмыми людьми.

Рик почувствовал, глядя на запустение, царящее во многих домах, что над бесшабашной когда-то, пусть неряшливой, но веселой страной — забулдыгой, которую он знал и любил с детства, нависло какое-то жуткое, почти абстрактное Зло. И страна словно притихла, съежилась и полиняла от страха. Он шел на постоялый двор, удивляясь полному отсутствию на улицах лошадей. И навоза — тоже не замечал на брусчатке улиц, хотя другого мусора было предостаточно. Вспомнил, что не заметил навоза и по дороге. Как и конных. Как и скотины. И людей тоже стало очень немного.

Сердце Рика сжалось от тоскливого, тяжелого ощущения большой беды. Он не понимал, что происходит в Миррор, но уже стал понимать, что это что-то очень скверное.

Постоялый двор тоже стал угрюмым и пустым. В конюшне стояла одна — единственная лошадь, жующая зерно. Та, на которой он и приехал. Мрачный хозяин, у которого он спросил, какую комнату можно занять, только буркнул "Любую!" и сразу куда-то ушел.

В комнате, куда он наудачу вломился, оказалась мятая, несвежая постель от какого-то постояльца, тарелки с присохшими остатками и мусор на полу. Еще в трех комнатах он обнаружил то же самое. Он с трудом отыскал мальчишку и попросил хоть немного прибраться, пока он сам перетащит свои пожитки, все еще уложенные во вьюке и сумках на лошади.

Мальчишка слегка подмел в комнате, убрал тарелки и объедки, так и не махнув ни разу тряпкой по грязному столу. Постель он даже не подумал трогать, стоя и апатично смотря на пыхтящего юношу, несущего пожитки. Рик уже еле таскал от усталости ноги и не реагировал на это запустение.