serebrus - Горемычная

Отрешившись от всего, очистила сознание и начала петь. Минут через десять по начертанным рунам побежали искорки огня, постепенно набирая силу, так что через полчаса меня окружала стена пламени, отрезавшая меня ото всего мира.

Очень трудно описывать общение с Великой. Это как сон, как фантасмагория. Вот вроде бы услышал только одно слово, сказанное шепотом, а в голове развернулось целое кино. Во время ритуала тебе ничего не обещают. Я почувствовала только, что мне стало тепло-тепло, как будто я пригрелась на ковре у камина в родном доме, в кругу семьи, где меня все любят и принимают. А потом все огни разом погасли, и я пошла к замку.

Потом Флитвик мне сказал, что ритуал продлился всего около часа. Видимо, самое сложное — это обратить на себя внимание, а уж решение принимается в мгновение ока.

Декан, оказывается, недалеко ушел, и, как только сработала сигналка, тут же прибежал обратно. Накинул на меня теплый плащ и согревающие чары. Ничего больше не спрашивая, проводил в башню и проследил, чтобы я сразу легла спать.

Через месяц после ритуала я стала замечать дымку вокруг людей. Как раньше, перед самой школой. Вот только в школе я никогда такого не видела. А вне школы, только если кто-то достаточно сильный колдовал без палочки. А тут никто не колдует, а я все равно вижу. Еще не четко— то есть, а то пропадает.

Только вот, что делать с этим знанием? Литературу по данному вопросу в библиотеке за 6 лет я так и не нашла. У старьевщицы тоже искала каждое лето и тоже ни-че-го.

Пойду к декану, потом к Эйлин.

У декана, к сожалению, подобной литературы не оказалось. С печалью в голосе он признался, что его не приняла родня ни со стороны отца-гоблина, ни со стороны матери-магички. Так что его библиотека очень ограничена, несмотря на все его старания.

Отец Эйлин отказался передавать такого рода книги в школу, но милостиво разрешил посетить их поместье летом. Так что до поры до времени я пыталась просто смотреть.

***

Вот и пришло время для ритуала. В моей жизни было всего 2 серьезных ритуала: принятия наследия, образование рода и вот этот будет третьим.

С такого рода вещами не шутят. Никто не будет проводить такие ритуалы ради шутки. Все приготовления закончены. Девочки проверили — все ли правильно я сделала, и ушли домой.

Оказалось, самым трудным было заставить свой голос не дрожать. Я не сомневалась в принятом решении, но до дрожи в коленках боялась, что мне откажут в моей просьбе.

Просьба моя была проста: принять весь откат на себя, чтобы детей это не коснулось, даже если они тоже интересовались моей жизнью.

Никакого тепла, огонь мгновенно погас от порыва ледяного ветра. Вся площадка стала покрываться инеем, пошел снег.

— Как ты посмела позвать меня?! — буквально ввинтился прямо в мозг разъяренный голос.

— Прошу не за себя, за детей прошу, — едва прошептала я, опускаясь на колени и рассекая запястья ритуальным ножом, — Кровью рода, дарованного тобой, заклинаю, не откажи мне в моей просьбе.

Было очень больно. У меня больше ничего не спрашивали. Меня препарировали и выворачивали наизнанку. Потом снова собирали по кусочкам, казалось бы, в произвольном порядке, и опять пристально рассматривали. И так до бесконечности.

— Да будет так. Ты заплатишь!

— Все, что скажешь, — проскрежетала из последних сил я и провалилась в темноту.

Слава Мерлину, обморок длился недолго, а то бы я там и замерзла насмерть.

Кое-как дотащив свое измученное тело до дивана в гостиной, я отключилась.

Разбудили меня голоса подруг и позвякивание посуды. С трудом расклеив ресницы, я поняла, что ничего не вижу. Подавив поднимающуюся панику и напомнив самой себе, что этого стоило ожидать, попыталась сесть и поняла, что не чувствую ног.

Знаете, одним из самых больших разочарований Хогвартса, были портреты. Когда я поняла, что действительно попала в мир любимого произведения, то мечтала, что приехав в школу, обязательно поговорю с портретами. Ведь за столько веков их накопилось огромное количество. Они столько помнят, знают. Ну, хоть кто-нибудь согласится поговорить со мной? Ведь, правда же?

Поговорить-то соглашались многие. Только вот поговорить с ними было не о чем. Выяснилось, что портреты портретам рознь. Да еще и какая. Эти многочисленные картинки, развешанные по стенам школы — это эрзац — портреты. Иначе и назвать их не могу. Чуть более усовершенствованные колдоснимки, которые сделаны маслом на холсте, и могут говорить, в отличие от иллюстраций «Пророка».

Такие изделия могут состряпать огромное количество художников. Достаточно выбрать того, у кого больше нравится стиль письма, и через неделю-другую у тебя будет портрет. В принципе, поделившись достаточным количеством воспоминаний, можно даже заказать портрет уже почившего человека.

Эти быстроделы даже имеют некоторые отдаленные черты характера тех людей, которых они изображают. Ну, например, если при жизни человек был редкостным гадом, плюющимся ядом при разговоре, то и на портрете, как бы не старался живописец, он не станет нежной фиалкой.

Вот только памятью прототипа они не обладают. Они не способны ничему научиться. Я бы сравнила их с дисками, которые вставляют в видеокамеры охраны предприятий. Информация пишется-пишется, а как только диск заполняется, новая запись начинает затирать самую первую, и так по кругу. Вот так и эти портреты, к сожалению, запоминающие события предыдущей недели, свидетелями которых они были или о которых слышали от других портретов, но не более того. Весьма убогая псевдожизнь. Даже маглорожденные перестают обращать на них внимание через пару месяцев.

Эдакие магические соглядатаи, которые по мере необходимости могут быть опрошены профессорами или доложить директору о серьезном происшествии.

Чуть позже, курсе на 4, кажется, в один из свободных дней, мне попалась книга по магической живописи, и я взяла себе эту книжицу, для легкого чтения, разумеется. Вот тогда у меня появилась надежда. Оказывается, бывают и другие портреты. Не для широкого тиражирования, так сказать. Такой портрет может быть написан только при жизни изображаемого человека. Живописцев, берущихся за такую работу во всей Европе, включая и Англию, можно пересчитать буквально по пальцам.

Чтобы выполнить настоящий магический портрет, художнику необходимо прожить с клиентом хотя бы пару недель. При этом он непременно сопровождает заказчика, вживается в его образ жизни, изучает привычки, окружение, характер. В книге рассказывалось, что однажды был заказан портрет некоего немецкого лорда, обладающего очень нелюдимым и скверным характером, так живописцу, прежде, чем начать писать портрет, пришлось прожить с ним целый год, настолько он был закрыт для общения.