serebrus - Горемычная

Совершенно очаровав бедного доктора, Поппи взяла мужчину в оборот и через час у меня дома уже была моторизованная инвалидная коляска. Вот так вот, к вечеру, я оказалась владелицей нового средства передвижения, накормлена, напоена, помыта и окончательно успокоена.

В конце концов, опять же, никто не умер, верно? Люди и не с такими проблемами живут. В Африке до сих пор большая часть населения голодает, в Афганистане воюют, а у меня подруги и даже деньги имеются.

И еще мне в голову пришла идея, которую я сразу озвучила подругам. Они не были в восторге от моей буйной фантазии, но я категорически не желала виснуть у них на шее неподъемным камнем. Ведь понятно, что они меня не бросят и будут нести вахту чуть ли не ежедневно. А ведь у обеих семьи, Поппи вообще недавно родила, малышке всего-то полгодика.

Так что, поддавшись моим уговорам, ну мне так кажется, видеть-то, не перемигиваются ли они, я теперь не могу, девчонки согласились. Поппи, как освоившая телефон, пошла звонить, чтобы послезавтра в Кембриджском вестнике напечатали объявление.

«Одинокая женщина 40-а лет, желает сдать комнату в своем коттедже студентке колледжа. Основным условием является покупка продуктов, приготовление еды, уборка в доме. По мере необходимости выполнение мелких поручений хозяйки, ввиду того, что та слепа и передвигается на инвалидной коляске. При тщательном выполнении указанных условий, плата за жилье взиматься не будет.»

Почему именно студентке? Потому что ее большую часть времени дома не будет.

Единственное, на чем в категорической форме настояли подруги, что собеседование я буду проводить при них, мало ли кто ко мне придет. А пока, Эйлин поставила меня перед фактом, что, до тех пор, пока я не обзаведусь компаньонкой, мне будет помогать ее личная домовуха Элла. Жить она со мной не сможет, но час-другой в доме провести ей вполне по силам. Мне оставалось только поблагодарить их, на что мне было заявлено, чтобы я заткнулась, иначе они обидятся и вообще заберут жить к себе, состряпав справку о моей невменяемости, дабы я не строила из себя невесть что.

И потекли мои дни в темноте. На первую ночь со мной осталась Эйлин, ведь свой дом я подготовила для слепого, но ходячего, пациента. На следующий день был вызван мастер, который расширил дверные проемы в ванну и туалет, установил везде специальные поручни, чтобы я могла за счет рук перетаскивать себя, пардон, хотя бы на горшок самостоятельно. Иначе, пришлось бы придумывать что-то вместо подгузников, так как пока что в продаже были только детские.

Вы знаете, когда ничего не видишь, расстояние воспринимается совершенно по-другому. Оно как будто резко увеличивается. Было тяжело, что уж тут говорить. Я постоянно набивала синяки и шишки, при том, что обитала пока что исключительно на первом этаже. Страшно было навернуться с лестницы. До инвалидных колясок, способных преодолевать это творение человеческой мысли, было еще далеко.

Естественно, ни на какое обследование в больницу я не поехала. Нечего деньги зря тратить. Через месяц Поппи констатировала, что я неплохо накачала мышцы на руках. Ну да, а куда деваться. Утром перетащить себя в кресло, а потом из кресла на горшок. Вечером в обратном порядке. Ну, это по минимуму. Скоро смогу участвовать в соревнованиях по армреслингу. Вот тебе и заработок, черт побери.

Кажется, я стала многовато ругаться, хорошо, что про себя, да и вслух меня пока что слушать некому. Без домовухи было бы тяжко. Продукты-то мне по договоренности из магазина доставляли. Но к плите я подходить боялась, мне еще ожогов недоставало. А питаться только полуфабрикатами или бутербродами — удовольствие ниже среднего. День — другой еще нормально. Но несколько недель подряд… нееет.

Спустя полтора месяца и десяток кандидаток, мы, наконец, пришли к соглашению, и у меня поселилась молодая девушка по имени Фелиция. Сирота, при живых родителях. Тех лишили родительских прав, когда малышке было 6 лет. Несколько неудачных приемных семей. Девочка болела часто, что не очень нравилось новым родителям и ее опять отдавали в приют. В этом году поступила в колледж, подрабатывает в цветочном магазине и в кафе. Учится на детского врача, но в общежитии очень шумно, поэтому она и искала любую возможность съехать оттуда. Только вот финансовые возможности невелики, так что мое предложение для нее оказалось манной небесной.

С одной стороны, которая эгоистка, следовало отказать девчонке. Когда она будет мне помогать? Учеба, две работы, да у нее вообще времени на меня не будет. С другой стороны, альтруистической, очень хотелось ей помочь. Ну, в конце-то концов, мне сколько людей по жизни помогало. Теперь моя очередь! А так, будет живой человек в доме. Иногда хочется живую речь услышать, а не только с аудиокассет.

Фелиция оказалась очень расторопной девушкой. Как она успевала все, я просто не представляю. Но, тем не менее, она исправно убиралась и готовила, стирала и гладила белье.

А я никак не могла придумать, чем себя занять. Денег, при рачительном использовании, мне хватит надолго. Плюс можно встать на учет, буду получать пособие по инвалидности. Для этого, правда, придется — таки пройти обследование в больнице. Очень не хочется, честно говоря.

Но, даже не ради денег, я начала просто погибать со скуки. Будучи ранее довольно деятельным человеком, теперь я просто не знала, куда себя деть. Чем занять руки? В принципе можно вязать простенькие шали. Правда, придется считать постоянно. Но попробовать стоит, иначе подруженькам вскоре придется и правда переправить меня в дурку.

Так что, вскоре я отправила свою жиличку за пряжей. Велев разложить каждый цвет в разные пакеты, чтобы я не путалась. Первые опыты были не ахти. Я распускала и снова вязала. Фелиция меня жалела и пыталась даже хвалить, не разобралась девчонка еще в моем характере, ну это дело наживное.

Подруги же, понимая, что мне совершенно не нужно фальшивое сочувствие, высказывались не стесняясь. Спустя три недели мне впервые было заявлено, что выходит что-то сносное. Казалось бы, я же уже вязала, практически не смотря на то, что делаю, а вот подишь ты…

Еще через неделю на свет появилась первая шаль, которую я связала, будучи слепой и не распустила. А через день, Эйлин сообщила мне, что мои шали по-прежнему особенные. И я не понимаю, как такое возможно. Я даже не уверена, что меня после ритуала не отсекло от рода, почувствовать-то я ничего не могу и узнать у детей невозможно. Больше рисковать не буду.

Вот так я и обживалась в новом для себя мире. Обострилось обоняние, девчонки шутили, что теперь, наконец-то, я смогла бы стать мастером зельеварения. Я довольно много времени проводила в саду, принюхиваясь и прислушиваясь к окружающему миру.