Компьютерра - Журнал «Компьютерра» № 15 от 18 апреля 2006 года

Наука — по сути своей объективности — лежит вне сферы морали. Она может лишь снабжать эти конфликты все более и более эффективным оружием.

Европу с Вестфальского мира до начала Первой мировой (практически весь период существования классических национальных государств) от проявления исконных человеческих свойств — грабежей, насилий и убийства пленных — удерживала ариаднина нить культуры, протянувшаяся от сожженного минойского дворца на Крите до превращенной в пепел университетской библиотеки в Лувене.

Культура, как мы ее определили выше, представляет собой категорию философскую и довольно умозрительную. Наблюдаема она в своих проявлениях. Отбросив те из них, которые определяют устройство государств, виды юридических систем, традиции и обычаи ведения войн, сосредоточимся лишь на наиболее близких восприятию проявлениях — на искусстве.

Вначале — и, как всегда, в Греции — была музыка, «э мусикэ» — Ю мпхуйкЮ, но уже здесь подразумевалось фЭчнз — обычно переводимое как «искусство Муз», спутниц Аполлона, или, если хотите, технология Муз. Технология эта касалась довольно специфической сферы — соразмерного, упорядоченного развития человеческого духа, — и была гораздо шире музыкального искусства. Ей служил весь быт полиса, города-государства, и прежде всего — художественное оформление практически всех вещей, наполнявших повседневную жизнь человека.

В античности, в древневосточных Шумере, Вавилоне, Египте и классических Греции и Риме, искусство не было отделено от промышленного производства. Любой утилитарный предмет, выходя из рук умельца-демиурга, нес на себе и обращение к высшим идеям. Возьмем щит Ахиллеса, воспетый Гомером и ставший одним из символов западной цивилизации. Или богато изукрашенные котлы и треножники. Бронзовые светильники. Красно— и чернофигурные вазы. Резные стулья и расписные столики. Живопись и мозаику, украшавшие не только храмы, но и жилые дома.

Рим, Византия, средневековая Европа — везде искусство идет рука об руку с промышленностью, следовательно, и с непрерывно развивающимися технологиями. Вспомним, — декоративными искусствами занимались и Дюрер, и Гольбейн.

Новое время. Франция Ришелье и Людовика XIV вступает в гонку за европейское и глобальное лидерство. Государство берет в свои руки строительство мануфактур. И наряду с верфями и арсеналами организуется знаменитая фабрика Гобеленов. Начинают вырабатываться тканые обои — для них великие живописцы Шильо и Ватто рисуют завораживающие арабески, соответствующие куртуазности нравов эпохи легкомысленных маркиз.

XVIII век, Век просвещения — это не только Вольтер, Монтескье и энциклопедисты, это еще и книжные иллюстрации и эстампы Франсуа Буше — по нынешним понятиям попадающие в разряд массово тиражируемого контента; это и мебель Мартенов; творения живописцев на севрском фарфоре. Фарфор, кстати, интересен тем, что тайны производства этого просвечивающегося, непроницаемого для жидкостей материала охранялись почти как атомные секреты — в Венеции и Флоренции, в Мейсене и Севре. Аналогия с ядерными технологиями усиливается мнением, согласно которому неповторимый желтый оттенок старинного китайского фарфора обязан урановым солям.

Главный ствол европейской культуры всегда неразрывно был связан с древом науки, что хранилась и взращивалась в средневековых университетах, где астрономия, математика и музыка преподавались совместно, как вещи равно необходимые. Она пережила расцвет Нового времени, когда на смену эре волшебных чудес пришло представление о нерушимых, но познаваемых законах природы, об их предустановленной гармонии. Это ярче всего выражено у Лейбница, без дифференциального исчисления которого не было бы современной цивилизации. А в основе — простенькая мелодия из семи нот — музыка, почитавшаяся из искусств высочайшим. Гармония сфер, семь равномерно удаленных тонов Пифагорова гептахорда…

Музыка развивалась. Мелодии Эллады сменились полифонией. Вот григорианские хоралы, с которыми музыка прошла сквозь Темные века. И уже здесь изящное искусство неразрывно срастается с информационными технологиями. Почему?

Да потому, что антифонарий Григория Великого немыслим без такого понятия, как невма. Невма — от слов «знак», «намек» — свод обозначений для записи музыки, состоящих из крючков, кавычек, точек и завитков. Они сменили древнегреческую систему записи мелодий, основанную на буквах греческого алфавита. Невмы хоть и не отличались точностью, но все же давали певцам наглядные указания на восходящее и нисходящее направление мелодии, и послужили основой для современной нотной системы.

Далее — изобретенный нидерландскими музыкантами контрапункт. Слово «контрапункт» возникло после оформления близкой к современной системы нотного письма, восходящей к трудам Гвидо Аретинского (Guido d’Arezzo, 955—1050) — бенедиктинского монаха, знаменитого музыкального теоретика и педагога. Означает оно соединение нескольких самостоятельных мелодических голосов, отличающееся полным благозвучием. Если в унаследованной от античности гармонии голоса ведут правильно чередующие аккорды, то при контрапункте аккорды являются следствием совпадения нескольких самостоятельных голосов. К нотам взятой за основу мелодии (Cantus firmus) приписывались ноты другой мелодии; нота (punсtus) одной мелодии ставилась против ноты другой. Этот процесс сопоставления нот — punctus contra punctum, или нота (точка) против ноты (точки) — и получил название контрапункт. Чисто технологический, безусловно, проходящий по ведомству ИТ прием послужил инструментом высочайшего искусства — послушайте хотя бы «Хорошо темперированный клавир» Бетховена!

«Цифрованный» — ну, это словечко появилось совсем недавно. В массовом жаргоне — в 1990-е, с доступностью мультимедийных персональных компьютеров. В инженерной речи — в конце 1950-х, с распространением в системах контроля и управления цифровых машин.

Но в русском языке слово это встречалось уже в XIX веке. В музыкальной литературе. В описаниях такого понятия, как генерал-бас, ЦИФРОВАННЫЙ бас. Способ сокращенного нотного письма, полагавшийся особенно пригодным для «набрасывания сочинений в эскизе».

Способ этот состоял в том, что к генерал-басу, нижнему голосу музыкальной пьесы, сверху или снизу приписывались цифры, обозначающие интервалы, на которые отстоят ноты верхних голосов от лежащих под ними нот нижнего голоса. По мере того как меняются интервалы между верхним и нижним голосами, меняются и цифры. Цифры под басом, заменяющие ноты, долженствующие находиться над ним, требуют меньше времени для письма и, в силу своей условности, занимают гораздо меньшее место, демонстрируя простейшую технологию сжатия сообщений.