Компьютерра - Цифровой журнал «Компьютерра» № 5

— Участие в кампании по сохранению священной горы маори Маунгахиха, 1981

— Дважды скрывается после ареста в Новой Зеландии, конец 1981

— Прибывает в Бомбей, Индия, 1982

— Живет полгода в деревне (штат Махараштра), где изучает язык маратхи

— Живет в трущобах Бомбея, учреждает бесплатную клинику для обитателей трущоб и управляет ею

— Попадает в индийскую тюрьму на 4 месяца

— Рекрутируется бомбейской мафией, проходит обучение по валютным махинациям, контрабанде оружием и поддельными паспортами

— Участие в боевых действиях на стороне афганских муджахеддинов

— Боевое ранение, эвакуация в Пакистан, выздоровление в больнице и возвращение в Бомбей

— Назначается руководителем мафиозного подразделения, ответственного за изготовление поддельных документов

— Начинает писать короткие повести, которые публикуются в периодической печати

— Доставка подложных паспортов в Нигерию, Заир, Ирак, Иран, Маврикий и Шри Ланку

— Учреждает кастинговое агентство для статистов-иностранцев, снимающихся в Болливуде, сам участвует в съемках

— Приезжает в Германию, работает певцом, создает рок группу, подписывает контракт со студией звукозаписи

— Выслеживается Интерполом, бежит из-под ареста в Швейцарию, затем Италию и возвращается в Индию

— Снимается в фильмах Болливуда и телевизионных постановках, учреждает туристическое агентство в Бомбее

— Поставляет поддельные паспорта в Швейцарию, Бельгию, Нигерию, Заир, Маврикий и т. д.

— Разрывает отношения с бомбейской мафией и занимается самостоятельными поставками наркотиков в Европу

— Арест во Франкфурте в 1990 году, заключение в тюрьму вместе с группой террористов 1990-1991

— Самостоятельно обучается читать и писать по-немецки, экстрадирован в Австралию, конец 1991

— Проводит два года в одиночной камере, а затем ещё 4 года в тюрьме общего режима, приступает к написанию романа, 1991-1997

— Разрабатывает собственную оригинальную философскую и космологическую теорию (т. н. Resolution Theory)

— Освобожден из тюрьмы, окончание условно-досрочного освобождения, 2002

— Продает права на издание «Шантарам» в США (St. Martin’s Press) и Великобритании (TimeWarner Books UK)

— Издание «Шантарам» в Австралии, 2003

— Путешествует по Австралии, Новой Зеландии, Европе, Великобритании, Ирландии, Гонконгу, 2004

— Продает за 2,5 миллиона долларов права на съёмку фильма Джонни Деппу и студии Warner Brothers, октябрь 2004

— Продает права на итальянский перевод книги, октябрь 2004

— Приступает к созданию сценария для киноверсии «Шантарам», октябрь 2004

Вот он — фантастический, удивительный, недосягаемый, гармоничный и гениальный Грегори Дэвид Робертс:

Не знаю, удалось ли мне подарить читателям образ нового Че Гевары, однако для себя лично в этом человеке я нашёл уникальный и недосягаемый архетип художника-деятеля. Не теоретика-доходягу, покуривающего трубочку, завернутого в пледик и покачивающегося в креслице-качалке на съёмной московской квартирульке, и не толстопузого сибарита-полуйога-полувегетарианца, нежащегося на гоанском солнышке, а то, что называется REAL THING. И знаете, почему?

Если бы Грег Робертс заканчивался одними своими анархо-криминальными похождениями, то взгляд бы мой на нём не остановился! Сколько их бродит по свету — урок бесталанных. Ан нет! Робертс написал «Шантарам» языком Хэмингуэя и Стейнбека. В некоторых местах роман достигает головокружительных глубин Фолкнера. А продуманность сюжета, точность описаний и наблюдений, искренность передачи чувств, чистота мысли вообще роднит австралийца с вершинами классической литературы XIX века (мне показалось, что ближе всего — к Теккерею и Достоевскому).

Короче, «Шантарам» — это не просто шедевр, а однозначный must read, обладающий потенциалом перевернуть все представления читателя о том, что такое современный тотальный роман.

Наконец, последнее. У Робертса есть целый букет стилистических приёмов, которые доставляют изысканное удовольствие парадоксальной динамикой чувств и мыслей. Писатель не стесняется признаваться в переменчивости своих впечатлений и оценок и при этом он удивительно тонко мотивирует свою ментальную лабильность (кто бы сомневался, что Старому Голубятнику особенно приглянется эта черта Робертса!). В качестве иллюстрации этой лабильности привожу отрывок из самой первой главы книги, в которой герой романа описывает впечатления от первого знакомства с бомбейскими трущобами (цитирую по только-только увидевшей свет публикации в издательстве «Азбука», 2010):

"Поначалу в город вела широкая современная магистраль, обсаженная деревьями и кустами. Это напоминало чистенький благоустроенный пейзаж вокруг международного аэропорта в моем родном Мельбурне. Убаюканный и ублаготворенный этим сходством, я был ошеломлён, когда дорога внезапно сузилась до предела, — можно было подумать, что этот контраст задуман специально для того, чтобы поразить приезжего. Несколько полос движения слились в одну, деревья исчезли, и вместо них по обеим сторонам дороги появились трущобы, при виде которых у меня кошки заскребли на сердце. Целые акры трущоб уходили вдаль волнистыми черно-коричневыми дюнами, исчезая на горизонте в жарком мареве. Жалкие лачуги были сооружены из бамбуковых шестов, тростниковых циновок, обрезков пластмассы, бумаги, тряпья. Они прижимались вплотную друг к другу; кое-где между ними извивались узкие проходы. На всём раскинувшемся перед нами пространстве не было видно ни одного строения, которое превышало бы рост человека.

Казалось невероятным, что современный аэропорт с толпой обеспеченных целеустремленных туристов находится всего в нескольких километрах от этой юдоли разбитых и развеянных по ветру чаяний. Первое, что пришло мне в голову, — где‑то произошла страшная катастрофа, и это лагерь, в котором нашли временное пристанище уцелевшие. Месяцы спустя я понял, что жителей трущоб и вправду можно считать уцелевшими — их согнали сюда из их деревень нищета, голод, массовые убийства. Каждую неделю в город прибывали пять тысяч беженцев, и так неделя за неделей, год за годом.

По мере того как счетчик водителя накручивал километры, сотни обитателей трущоб становились тысячами и десятками тысяч, и меня буквально крючило внутри. Я стыдился своего здоровья, денег в карманах. Если вы в принципе способны чувствовать такие вещи, то первое неожиданное столкновение с людьми, отверженными миром, будет для вас мучительным обвинением. Я грабил банки и промышлял наркотиками, тюремщики избивали меня так, что кости трещали. В меня не раз всаживали нож, и я всаживал нож в ответ. Я убежал из тюрьмы с крутыми порядками и парнями, перебравшись через крутую стену в самом видном месте. Тем не менее, это распахнувшееся до самого горизонта море людского страдания резануло меня по глазам. Я словно напоролся на нож.