Компьютерра - Компьютерра PDA N161 (25.02.2012-02.03.2012)

Если же я вылечу только сто человек, то стоимость излечения души составит рубль двадцать пять. А если вылечу всего десять человек? Эге! Это получится двенадцать с полтиной, оплата всей коммуналки. А если, предположим, я вообще никого не вылечу? Делим сто двадцать пять на ноль и получаем… получаем…

Здесь меня спас коллега-хирург, пришедший после операции узнать, нет ли ещё какой работы: мол, не ломай голову, платят нам вовсе не за лечение людей, а за проведённые на рабочем месте часы. То есть государство в лице центральной районной больницы покупает время нашей жизни. А мы его, время, продаём. По расценкам обыкновенным, вот как я, или по расценкам сверхурочным, вот как он сейчас, оперируя с полуночи до трёх. Потому что больше нам, пролетариям от медицины, продавать нечего.

И он ушёл досыпать остаток ночи, фельдшер с водителем поехали в дальнюю деревню на вызов "понос у ребёнка пятый день, терпели, терпели, а толку нет", а я остался в избушке.

Можно было и подремать, но не дремалось. На полочке лежала книжка в мягкой обложке белого цвета. Ленин, "Империализм как высшая стадия капитализма". Говорят, прежний водитель когда-то учился в заочном техникуме – и тоже конспектировал. Закончив учёбу, он перешёл в "Сельхозтехнику" на полуответственную должность, оставив книжку, похожую на парус надежды, в назидание другим: ученье – свет!

И я стал читать про империализм. Рынки сбыта, рынки сырья… Из-за них и войны. Должен же капитализм кому-нибудь продавать присвоенную прибавочную стоимость. А кому? Поскольку трудящиеся денег за неё не получают по определению, кто ж её купит в своей стране? Внешние рынки и выручают. Поскольку же внешних рынков не так и много, идёт борьба за их передел. Порой она, борьба, проявляется в виде империалистической войны.

Я читал, но было немного странно. В начале восьмидесятых любой импортный товар, хоть обувь, хоть крем для бритья, хоть даже носки, доставать нужно было с боем. Или по знакомству. Импортный – это польский, венгерский, болгарский… Изделия из стран империалистических в розничной торговле не встречались, а приобретались с рук по ценам, казавшимся астрономическими: штаны – две месячные зарплаты врача, магнитофон – трёхгодовая зарплата, на компьютер IBM PC нужно было работать всю жизнь (я о цене знал от товарища, у которого знакомый видел человека, который ходил в гости к сыну члена Политбюро, у которого такой компьютер был).

Значит, завоевать рынок желаете? Наш? Хм… С одной стороны, это очень плохо, а с другой… Нужно же чем-то бриться и в чём-то ходить? Борьба за рынки – понимаю. Наша страна и Асуанскую плотину построила, перебив контракт у буржуев, и всякие трактора, сеялки и комбайны назло Западу поставляет африканским братьям в долг, то есть даром: даже и сельскому врачу было совершенно ясно, что никогда Эфиопия и прочие мозамбики расплачиваться за поставки не станут. Не понимаю, почему нет лезвий для бритья, мыла и батареек для фонарика. Советскими лезвиями "Спутник" не пользовались даже в посёлке Тёплое, уж больно кроваво выходило.

Или на фабриках тоже почасовая оплата? Государству и здесь нужно время человека, а лезвия, мыло и батарейки – дело десятое?

Но если… Но если случится немыслимое и капитализм победит во всём мире? Победит, захватит рынки до единого? Дальше, дальше-то что? Если весь-весь мир станет Огромной Империей Зла, где она, Империя, найдёт рынок сбыта?

И тут то ли от переутомления, то ли по иной причине, но меня осенило: рынки не вовне, не в пространстве! Рынки в головах! Те же компьютеры: не было прежде никакого рынка компьютеров, а теперь появился. Или дезодоранты: жили веками без дезодорантов. Мылись, тем и довольствовались, а ныне – шалишь.

Капитализм будет изобретать новые и новые потребности, навязывать их массам, тем и спасётся. В избушке я был один, и потому крамольную мысль о спасении капитализма произнёс вслух. Или мог произнести, что, в сущности, одно и то же. Война будет идти, уже идёт не за внешние рынки, а за умы потребителей. Заставил потребителя купить что-нибудь такое, чего он раньше никогда не покупал, – тем победил. И я тут же записал ночные мысли тезисно. Карандашом на внутренней стороне обложки работы Ленина.

А сырьевые рынки? Нефть, газ, руда, пушнина, лягушки (упорно ходили слухи, что где-то поблизости выращивают лягушек и продают во Францию за валюту)? Ну, во-первых, сырьё возьмёт на себя функцию денег, что и снимет проблему "чем расплачиваться за прибавленную стоимость". А во-вторых (тут меня опять осенило), сырьём могут стать те же умы! Скупать будут умных на корню, таких, которые сразу или же после предварительной обработки смогут придумывать новые процессы, которые воплотятся в новые товары, которые будут завоевывать новые рынки (усталость давала-таки о себе знать, и косноязычие всё больше овладевало мной). Потом, оглянувшись на всякий случай, я спрятал книгу в портфель. Никто её и не хватился, а то б я вернул, я бы непременно вернул!

Отработав до восьми на дежурстве и, без перерыва, до трёх на приёме, я пришёл домой. Понимая, что далеко не Ленин, раз, и далеко не в Швейцарии, два, я переложил книгу с тезисами в коробку "неоконченного", где она и лежала до недавнего времени вместе с повестью о жизни Вересаева, прерванной на восьмой странице, переделкой беляевского романа "Человек-Амфибия" и прочими дерзаниями молодости.

Автор: Сергей Голубицкий

Опубликовано 28 февраля 2012 года

Больше всего на свете мне хочется выделить тему сегодняшнего рассказа из потока рядовых событий IT, которыми заполняется информационное пространство моей колонки. Новые гаджеты - это замечательно. Новый удачный софт -бальзам на истерзанную душу пользователя. Проект Compreno, над которым компания ABBYY корпит уже 15 лет и выводит, дай бог, в этом году на стадию готового к потреблению продукта - это не новое, и тем более - не очередное событие.

Compreno - это полноценная, не имеющая аналогов в истории технологическая революция. Масштаб этой революции, значение ее для людей (именно для всех людей, а не только для любителей компьютеров) сопоставимы разве что с изобретением World Wide Web или электронной почты. Никак не меньше. Для наглядности можно перевести эту революцию в понятные материально-купюрные реалии: если ABBYY спокойно, без суеты коммерциализирует Compreno хотя бы в десятой части возможных ее практических применений, а затем выйдет на фондовый рынок, капитализация компании затмит всех кумиров сегодняшнего дня - от Apple, грамотно и стильно эксплуатирующего весьма и весьма посредственные в технологическом отношении решения, до Google, умудряющегося заводить в тупик охапками большую часть собственных перспективных начинаний.