Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 165

Почему же это не находит отражения в экономических показателях? Скорее всего, находит, но не такое, как ждут экономисты. Прежние промышленные революции приводили к увеличению производительности и появлению новых отраслей. Эта — наоборот, делает целые отрасли нежизнеспособными и вытесняет массу вещей за пределы денежной экономики.

Первыми это почувствовали производители контента, легко поддающегося копированию, — музыкальная индустрия, средства массовой информации, книгоиздатели, Голливуд. Их бизнес-модели с двух сторон пожирают повсеместное нелегальное копирование и огромное количество любителей, внезапно получивших возможность на равных с профессионалами конкурировать за внимание зрителей.

Загляните в папки, где вы держите пиратские фильмы и музыку, и посчитайте, сколько вам пришлось бы выложить за их легальные версии. Это сумма, которую не смогли учесть экономисты, когда подсчитывали валовой внутренний продукт на душу населения. Ценность продукта, который вы потребили, не уменьшилась от того, что вы не заплатили за него ни копейки, но она вынесена за скобки экономики.

Каждая успешная технологическая компания уничтожает потенциальные доходы тысяч конкурентов, действовавших на том же рынке традиционными методами. Craigslist практически в одиночку погубил рынок платных объявлений, доходами с которого сто лет жили американские газеты. Ни одна традиционная энциклопедия не способна конкурировать с «Википедией», которая даже не является коммерческой организацией. AirBnB выбивает стул из под ног гостиничной индустрии (пока лишь в некоторых нишах, но то ли ещё будет), а Uber существенно усложнил жизнь традиционным такси. И так далее, и тому подобное.

Тем временем промышленные роботы, внедрение которых задержалось из-за доступности дешёвой рабочей силы в Юго-Восточной Азии, становятся всё привлекательнее. Foxconn, один из крупнейших китайских производителей электроники, грозится заменить сотни тысяч работников машинами. Если так пойдёт дело, рынок рабочей силы отправится вслед за прочими рынками, которые убиты новыми технологиями, а экономистам придётся изобретать какую-нибудь другую экономику.

По крайней мере, тогда точно никому не придёт жаловаться на то, что прогресс закончился. Он не закончился, он просто отправился не туда, куда вы думали.

К оглавлению

Опубликовано20 марта 2013

Очки дополненной реальности Google Glass вызывали опасения у многих ещё до того, как стали популярными. Страх возникает из-за мысли о том, что вскоре люди окажутся перед многочисленными объективами микрокамер. На вас будут смотреть совершенно иначе, а радость простого человеческого общения канет в небытие. Появляются даже целые общественные движения, направленные на создание негативного образа очков Google и пытающиеся ограничить их использование в публичных местах. Ярким примером можно считать сайтс громким названием «Остановите киборгов».

Демонстрация очков Google создаёт впечатление безобидного гаджета, который из-за немного нелепого вида станут носить единицы. Уже по чисто эстетическим причинам он придётся по вкусу разве что гикам, поклонникам трансгуманизма и прочим неравнодушным к теме киборгизации людям.

Однако многие считают, что Google Glass нарушают неприкосновенность частной жизни, поскольку очки позволяют незаметно для окружающих фотографировать их, снимать видео, записывать разговоры и тут же отправлять отснятый материал в социальные сети.

Другим аспектом вторжения в частную жизнь считается возможность автоматически опознать человека в толпе по лицу и походке. Когда рядом есть хотя бы один владелец очков Google, шансов на приватную беседу или незаметное появление на публике остаётся всё меньше.

Аналогичным образом по изображению объекта можно получить о нём сведения, которые не хотел бы афишировать владелец. Например, глядя на часы собеседника или туфли подруги без электронных очков, вы просто воспринимаете их на уровне «нравится/не нравится». В очках Google любой взгляд легко превращается в оценочный. Они могут предоставить информацию о производителе, цене, годе выпуска… Получая эти сведения без усилий, вы невольно начинаете судить о людях по их вещам, а подарки перестают быть приятными.

Выпускник MIT и автор книги«Продуктивность в век информации» Марк Хёрст (Mark Hurst) считает, что успех или провал очков Google будут зависеть не столько от их технических параметров, сколько от оказываемого социального влияния и долговременной реакции общества. Главная проблема заключается даже не в их возможности вести скрытую аудио-видеозапись; она лежит глубже.

Сейчас люди уже привыкли к мысли о том, что в любой момент могут оказаться в поле зрения камеры. Системы видеонаблюдения стоят в банках, торговых центрах, вдоль крупных улиц, а видеорегистраторы установлены во многих автомобилях. Особенность в том, что весь этот богатый видеоматериал хранится локально. Он существует ограниченное время и удаляется за ненадобностью.

Совсем иначе обстоят дела с Google Glass. Всё, что ими снято и записано, попадает на серверы Google, где может находиться неопределённо долго, подвергаться любой обработке и анализу. Речь можно преобразовать в текст и прогнать его через фильтры. На видео и фотографиях легко выделить лица людей и выяснить, где, в какое время и с кем рядом они находились. Легендарная Штази даже не могла мечтать о столь эффективной сети добровольных осведомителей.

Конечно, идея тотальной слежки не нова. Она многократно описывалась не только в фантастических книгах, но и в реальных технических заданиях. Большое внимание системам видеоконтроля уделяет DARPA. Взгляните, например, на летающую видеокамеру «наноколибри».

С очками Google дело обстоит немного иначе. Сам факт наблюдения перестаёт быть явным в силу привычности и распространённости явления. Даже на мигающий во время записи красный светодиод со временем перестанут обращать внимание.