Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 176

Сестра моя Александра, мама Филиппа, держалась молодцом сколько могла, но потом не выдержала, склонилась над юным террористом и стала трясти пальцем перед самым его носом: «Это что еще такое?! Что ты себе позволяешь?! Как тебе не стыдно! Ну-ка прекрати сейчас же!» И всё это — громким сердитым голосом. Всё. Больше ничего.

В следующую секунду к Саше и Филиппу подлетели двое разъяренных прохожих: «Что вы себе позволяете?! — яростно зашипели немецкие люди, — Как вы обращаетесь с ребенком?! Это ваш ребенок? Покажите документы немедленно! Так, нам всё ясно! Мы все только что сняли на телефонную камеру и теперь вызываем полицию! Даже если вы мать этого несчастного ребенка, вы его недостойны!».

Моя сестра пересказывала мне эту ситуацию с выражением такого неподдельного ужаса на лице, что мне стало не по себе. Наверное, так вспоминают пережитое заложники, захваченные террористами или ставшие случайными свидетелями банковского ограбления. Счастье Александры, что она находилась не в закрытом помещении, а посреди улицы, поэтому, оправившись от оцепенения, она схватила Филиппа на руки и бегом помчалась в сторону своего дома, игнорируя вопли и неуклюжие попытки евролюдей вырвать у нее сына.

Пора подводить итоги. И шведский закон о запрете фото- и видеосъемки (кстати, не уникальный: точно такие же ранее были приняты в Дании и Финляндии!), и неистовство ювенальной юстиции, усиленное вакханалией гражданских добровольцев-vigilante, и законы об однополых браках с правом извращенцев на усыновление детей (видимо, тех, которых ювенальная полиция конфискует в нормальных семьях) — всё это явления абсолютно одного порядка.

К великому сожалению, смысл этого порядка ускальзывает от большинства моих соотечественников, которые просто не понимают, как можно принимать столь чудовищные законы и — главное! — единодушно их поддерживать всем обществом. Во имя чего творится эта бесовщина? Во имя каких принципов? Ценностей?

Водораздел в наших мировоззрениях случился очень давно — еще в эпоху Реформации. Протестантизм, вытеснив католическую церковь на южные задворки Европы, повсеместно изменил иерархию морально-этических и житейских приоритетов. До протестантизма с его уникальной этикой в западной цивилизации человек рассматривался как приложение к Богу, как иллюстрация замысла Бога, которая должна во всем выдерживать себя в рамках заданных Священным писанием образцов — поведения, нравственности, морали, шкалы ценностей и т.д.

В старой парадигме наверху пирамиды располагался Бог, внизу — человек, а между ними выстраивался широкий пояс, сотканный из Долга и Подчинения добродетелям высшего порядка — патриотизму, служению своему суверену, вере, церкви, государю, и т.п.

В новой — протестантской — парадигме вершину пирамиды занял Человек (то, что принято называть гуманизмом Возрождения), а все остальное, что только существует в мире, должно подчиняться этой высшей ценности, Человеку.

Причем под Человеком понимается не некое абстрактное существо, а совершенно конкретное частное лицо! ЭТОТ человек. Вот этот самый один-единственный и неповторимый — Ганс, Юрген, Майкл и Иоахим. То есть — индивид! Личность!

Личность как высшая ценность мироздания — вот объяснение всех ужасов, которые мы сегодня наблюдаем в эволюции западной цивилизации. Поскольку Личность выше всего, то выше всего и ее права, желания, воля, личное пространство. А отсюда:

- если личность гомосексуальна, значит, гомосексуализм неприкосновенен, а права гомосексуалиста не подлежат ущемлению ни под каким соусом; - если личность еще не сформирована, то есть перед нами ребенок, то права этой личности столь же неприкосновенны, что и права гомосексуалиста или просто взрослого. А значит, на ребенка нельзя повышать голос, отчитывать его, ругать, тем более — шлепать по заднице; - если личность первична, значит неприкосновенно его приватное пространство, а значит, ни одна собака не имеет права нарушать это приватное пространство, каким бы воображаемым оно ни было, тем более — снимать на фото или видео, что я в этом своем приватном пространстве творю и вытворяю.

Такое вот неприятное всему объяснение. Неприятное, потому что мы оказываемся перед сложной дилеммой: если мы признаем абсолютную самоценность личности, то обязаны признавать и однополые браки, и ювенальную юстицию, и шведские законы об «изнасиловании» и запрете на фотосъемку в «приватных местах». Если не признаем все эти извращения, мы обязаны отказаться от приоритета личности. Поскольку приоритет личности — одна из самых дорогих иллюзий в том числе и современного русского интеллектуала, плата за неприятие извращений оказывается для многих слишком высокой.

К оглавлению

Опубликовано03 июня 2013

Есть в русском языке изречения, затёртые до блеска. Употребляемые постоянно, они постоянно же оказываются к месту, не теряя ни актуальности, ни правдивости. «Бывали хуже времена, но не было подлей» – одно из них. Некрасов позаимствовал его у Надежды Хвощинской, позаимствовал и перечеканил, но не удивлюсь, если мысль эта имеет галльский стебель и римский корень. Трудно найти в мировой истории период, когда критический ум не нашел бы в окружающей действительности гору подлости, и какую гору! Для Европы – Монблан, для Африки – Килиманджаро, для Азии – Эверест. Мало-мальски совестливый человек не может не прийти в расстройство от несовпадений декларируемых государственными людьми задач с задачами, решаемыми государственными людьми каждодневно. И от этого несовпадения начинает хандрить. Кажется ему, что живёт он в проклятое время, живёт зря, впустую тратя отпущенные дни. Оно и в самом деле печально: строишь домны, вычисляешь площадь треугольника, учишь детей основам физики с биологией, а рядом творится такое… Такое, что моментально перечёркивает дело всей жизни. Домну останавливают навсегда, детей сажают на иглу те, кто должен от иглы оберегать. Нехорошо как-то.

А когда вдруг узнаёшь, что сановник такой-то за годы службы государю стал миллиардером, то становится тошно. Ведь обещали, клялись, приносили присягу. Ну, обещали. Ну, клялись. Вольно ж было верить! Самому себе порой обещаешь и торжественно клянёшься после попойки: всё, больше эту водку – никогда! Или, если непьющий, то, сходя с весов, клянёшься не есть сдобы, жирного, солёного, вкусного, обещаешь себе же заняться физкультурой, гулять часа по два перед сном, плюс по часу на рассвете, и обещаешь искренне, от сердца. Но проходят дни, обещания забываются. А килограммы растут.