Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 189

Динамика популярности ASP среди австралийских избирателей вызывает уважение: на федеральных выборах 2009 года — в первый год существования партии! — ASP получила более трех процентов голосов в показательных округах Хиггинс и Брэдфилд, через год «политики от секса» завоевали уже 250 тысяч голосов (2,04 %) на выборах в австралийский Сенат, в 2012 году на голосовании в штате Мельбурн ASP заручилась поддержкой уже 6,6% избирателей, на назначенных на завтра (7 сентября) очередных федеральных выборах партия Фионны Паттен выставила аж 54 кандидата.

Как бы там ни было, ASP всё ещё остается маленькой партией с ограниченными финансовыми ресурсами — а значит, путь к сердцам избирателей через телевизионные каналы и бумажные СМИ для неё заказан. Единственная возможность общаться с потенциальными сторонниками — это интернет. ASP это хорошо понимает и пытается активно рекламироваться в сети, при этом б о льшая часть скромного бюджета (около $30 тыс.) приходится на AdWords.

В 2012 году Google придралась к кнопке Donate на том основании, что это слово могут использовать только рекламодатели, освобожденные от уплаты налогов. Правда, это положение отражает исключительно американское законодательство: в Австралии политические партии, в отличие от американских аналогов, от налогов не освобождаются. ASP потребовала manual review (ручной проверки правомерности автоматического запрета, наложенного на рекламу), Google тянула до последнего и сняла запрет лишь за один день до выборов. ASP подала жалобу в Министерство юстиции США и Австралийскую комиссию по защите прав потребителей и конкуренции. Комиссия жалобу отклонила, посчитав, что американская компания Google ей неподотчётна, а Минюст США вообще не снизошел до ответа.

В августе 2013 года история повторилась снова: Google срезала очередную рекламу ASP, на сей раз относящуюся к марихуане. «Мы не пытаемся протащить баннер с призывом “Покупайте марихуану здесь!”, — возмущается Фионна Паттен, выдвинувшая свою кандидатуру в сенат штата Виктория. — Мы не рекламируем ничего незаконного. Мы же политическая партия».

Реклама, которую запретила к показу Google, выглядела следующим образом: «Sex Party. Regulate and Tax Marijuana. Your Life, Your Choice» (Секс-партия. Обложите налогом и подвергните регуляции марихуану. Ваша жизнь, ваш выбор); далее следовал веб-адрес ASP (http://www.sexparty.org.au).

ASP вновь потребовала manual review, Google отказалась комментировать, но обещала провести проверку. К чему я это рассказываю? К тому, что Google сегодня превратилась из простого цензора в фактор международной политики. Компания не просто уже решает, какие слова можно употреблять, а какие нет, какая мера прозрачности женских нарядов допустима, а какая нет, но и активно вмешивается в политическую борьбу, задвигая кандидатов, чья программа включает «неправильные» слова и выражения.

Поскольку я полностью отдаю себе отчёт в технической невозможности хоть как-то повлиять на взращенного при всеобщем попустительстве Левиафана, меня интересует исключительно философский аспект мытарств ASP. Мы люди взрослые и догадываемся, что Брин с Пейджем не сидят по ночам с лупами и не выискивают запретные слова в рекламных материалах клиентов своей компании. Всё это цензурирование творится автоматически.

Соответственно, у меня в голове рождается целая вереница связанных между собой вопросов. — В какой мере оправданы (и правомерны) лингвистические критерии фильтрации, установленные в максимально обобщенной форме? (Изображение обнаженной женской груди, слова-ключи «секс», «марихуана», «ниггер» — это всё нельзя, «гей», «лесбиянство», «однополый брак», «ювенальная юстиция», «афроамериканец» — это можно?) — Кто в корпорации Google определяет, какие слова-ключи можно рекламировать, а какие — нельзя? — Есть ли злой умысел в цензуре Google или речь идет о благих намерениях, облечённых, по традиции, в больную форму? — Когда наступит момент, после которого Google выпилит все проходящие через его систему анонсы вроде «Обама — палач сирийского народа», «США — тоталитарное государство, создающее угрозу международному сообществу», «Фонд Билла и Мелинды Гейтс методично и целенаправленно реализует мальтузианскую политику в отношении наций, не входящих в золотой миллиард» и т. п.?

К оглавлению

Опубликовано05 сентября 2013

Недавно я написал сразу несколько статей для нашего портала и бумажного «Бизнес-журнала», посвящённых денежной политике Apple, которая, как известно, в прошлом году претерпела радикальное изменение: купертиновские люди впервые почти за два десятилетия принялись выплачивать своим акционерам дивиденды и выкупать собственные акции, находящиеся в публичном обращении.

Главной причиной неслыханной щедрости, безусловно, явилось беспрецедентное давление на Apple со стороны «акционеров-активистов», в рядах которых числятся профессиональные рейдеры (вроде легендарного потрошителя авиакомпании TWA Карла Икана) и мастер а выкручивания рук методом судебного террора и подковёрного лоббирования. С другой стороны, сложно представить себе выжимание свободных денег из публичной компании, если этих денег нет в природе. Задача гоп-стопа Apple облегчалась не только мягкотелостью и уступчивостью Тима Кука, но и фантастическими залежами наличных денег, на которых восседала доверенная ему компания: $40,6 млрд в США и еще $106 млрд — в офшорах.

Сразу нужно сделать оговорку во избежание путаницы и кривотолков в наших дальнейших выкладках. Под наличными (cash) мы понимаем не только чистые деньги, лежащие на счёте в банке (таковых, как правило, вообще ни у кого в корпоративном мире не водится), но и денежные эквиваленты (коммерческие бумаги, депозитарные сертификаты и т. п.) и иные краткосрочные вложения в безрисковые ценные бумаги (казначейские обязательства и проч.), которые легко и быстро конвертируются в прямую наличность.

Оговорка важна, потому что, скажем, в примере с Apple учёт не только наличных, но и вообще всех свободных денег даст нам совсем уж неприличную картину: наличных и денежных эквивалентов у Apple на $11,2 млрд, вложений в краткосрочные безрисковые бумаги — на $31,4 млрд, а вот в долгосрочные инвестиции в финансовые инструменты ИТ-компания запрятала еще $104 млрд!