Коллектив Авторов - Цифровой журнал «Компьютерра» № 191

У всех остальных «официалов» цена варьирует от 98 тысяч до 135!!! Я даже представить не могу, на каких идиотов рассчитаны подобные ценники. Впрочем, догадываюсь, что дело тут не в россиянах, а в политике Apple, которую я не в состоянии рационализировать. Сравните наши цены со стоимостью той же модели в родном американском App Store — $2 799 (93 200 рублей):

Даже на Amazon.com стоимость ME665 находится в том же порядке цен ($2 599).

Ну а теперь самое интересное: сегодня в Москве можно купить запечатанную коробку с ME656 LL/A (модель для американского рынка) за 77–78 тысяч рублей, что соответствует $2 300. 110 тысяч и 77 тысяч — согласитесь, большая разница.

Причина столь фантастических по привлекательности предложений, на мой взгляд, объясняется грядущими ожиданиями обновления линейки Macbook Pro 15 на гипотетической презентации 15 октября. Грех было не воспользоваться удачным совпадением.

Что касается самого ноутбука, то тут ничего оригинального мне добавить не получится, потому как всё давно уже сказано: совершенство — оно совершенство и есть. 15,4-дюймовый ноутбук феноменальной мощности уровня рабочей графической станции, весящий 2 килограмма, невообразимой грациозности, изящества и субтильности (толщина по всему корпусу — 18 миллиметров!) и с разрешением экрана 2880 на 1800 пикселей — это просто чудо.

Единственное, что я всё-таки хотел бы отметить, так это WOW-эффект экрана. Даже после нового «Айпада» (также с разрешением Retina) он шокирует какой-то нереальной яркостью и сочностью красок. Добавьте сюда реальные 5 часов работы от одного заряда (анонсировано 7 часов, но это, видимо, при всех выключенных интерфейсах связи и на минимальной яркости: для меня это совершенно бессмысленный modus laborandi) — и вы получите идеальную комбинацию для извлечения наслаждения из общения с компьютерами.

К оглавлению

Опубликовано16 сентября 2013

В пятницу компания Twitter в запредельно местечковой и неуместной форме оповестила мировую общественность о намерении выйти наконец-то на биржу. Оповестила — ну кто бы сомневался! — игривым твитом:

Я специально сохранил на скриншоте несколько комментариев, чтобы у читателей сложилось адекватное представление об уровне аудитории, на которую сервис микроблогов, видимо, желал произвести впечатление своим сенсационным признанием.

В том, что оно «сенсационное», сомнений нет никаких, поскольку разговоры о выходе на биржу этой социальной сети ведутся уже как минимум года три. Впрочем, реакция Twitter на эти разговоры была столь же неуместной, как и пятничный твит. Создавалось впечатление, что компания ощущает себя кем-то вроде невесты на выданье, невесты, явно пересидевшей в девичестве, однако мнения о себе высокого и не по фасаду капризной и разборчивой: то ей жених не приглянулся (венчурные капиталисты попадаются шибко жадные), то погода для свадебного банкета неподходящая (рыночная конъюнктура хромает).

На самом деле Twitter можно было понять — и три года назад, и сегодня. Компания как не была уверена в верности биржевого сценария тогда, так не уверена и сейчас, иначе новость, обладающая потенциалом захватить первые страницы всех профильных ИТ и финансовых изданий, и подавалась бы адекватно (а не в жеманно-ёрнической манере) и резонанс вызывала бы соответствующий.

А так… А так всё получилось скомканно и без сюрпризов: пара–тройка путаных комментариев «специалистов» рынка на обочине большой прессы, шуточки-прибауточки на площадках социальных сетей да неуклюже-неловкая попытка знатока go public-гешефтов Цукерберга предсказать будущее.

С Цукера мы, пожалуй, и начнём наш разбор полетов. Приемного отца «Фейсбука» спросили в минувшую среду на конференции TechCruch Disrupt в Сан-Франциско о том, как бы так «Твиттеру» удачнее изловчиться, чтобы вывести свое дело на биржу. Отец ответил такую чушь, что невозможно удержаться от дословного цитирования: «Необходимо знать всё о своей компании. Нужно сфокусироваться на том, чтобы делать правильные вещи».

Любой ответственный человек, наверное, под землю провалился бы от стыда после такой реплики, но Цукерберг, во-первых, аутист, во-вторых, у него много миллиардов долларов, поэтому ему можно. Тем более что ему ещё и всё равно.

Ну а если серьёзно, то CEO Facebook ответил так, как только и можно было ответить, — никак! Потому что Twitter ничего нельзя посоветовать по данному вопросу, и он об этом сам прекрасно знает, оттого и тянет до последнего.

Что же «не так» с социальной сетью, которая насчитывает более 200 миллионов подписчиков? Как такой потенциал может бояться либо испытывать сложности от процедуры go public? Попробуем разобраться.

Начнем с мотивации. На самом деле не всё так однозначно с добровольным превращением частной компании в публичную. Разумеется, на информационную поверхность по большей части попадают лишь правильные (вернее — политкорректные) мотивы: развивать бизнес, выйти на новые уровни, недостижимые в рамках частного владения, приносить пользу людям, ну и тому подобные глупости. Не буду оспаривать абсурдность тезиса о «недостижимых уровнях»: лучше об этом послушать аргументацию Майкла Делла или присмотреться к бизнесу Cargill, Koch Industries, Mars, Bechtel или Ernst & Young (почти обо всех этих гигантах я писал в «Бизнес-журнале», поэтому при желании читатели могут углубиться в красочную фактуру, иллюстрирующую неоспоримые преимущества частной формы собственности над публичной).

Скажу лишь, основываясь на знании бесчисленных корпоративных биографий, что в 9 случаях из 10 главным мотивом go public выступает такое простое человеческое желание, как жажда разбогатеть! Именно под это желание подводится потом теоретическая база из общественно-полезных и гражданско-патриотических мотивов, которые так любят обсуждать «специалисты».

Ставим вопрос ребром: почему владельцы Twitter (Джек Дорси, Виз Стоун и Дик Костоло) так долго не решаются выйти на биржу? Да потому, что они не уверены в успехе мероприятия! При этом истинная мотивация для получения публичного статуса совершенно не имеет значения: при любой мотивации — от жажды денег до амбиций общественной пользы — шансы Twitter на успешное IPO очень маленькие. И дело тут не в конъюнктуре рынка, а в специфике самого бизнеса.