Александр Журавлев - ДИАЛОГ С КОМПЬЮТЕРОМ

Для наглядности полученные результаты сведены в табличку:

Если соответствия звуков речи определенным цветам существуют, пусть даже в подсознании, то они должны где-то проявляться, звукоцвет должен как-то функционировать в речи. И пожалуй, прежде всего нужно искать проявление звукоцветовых ореолов в поэзии: там, где звуковая сторона особенно важна. Эффект звукоцвета может сыграть свою роль в том случае, когда в стихотворении создается определенная цветовая картина, и рисунок гласных стиха должен бы поддержать, «подсветить» эту картину звуками соответствующего цвета.

Если это так, то естественно ожидать, что при описании, например, красных предметов и явлений в тексте будет подчеркнута роль красных А я Я; они будут встречаться чаще, чем обычно, особенно в наиболее важных, наиболее заметных позициях (скажем, в ударных). Описание чего-либо синего будет сопровождаться нагнетением синих И, Ю, У; зеленого — нагнетением Е, Ё и т. д.

Стоило начать проверку этой гипотезы, как в сухих статистических подсчетах стала на глазах проявляться живая игра звукоцветовых ореолов поэтического языка, поражающая своей неожиданностью, своим разнообразием и точным соответствием понятийному смыслу и общему экспрессивно-образному строю произведений. Судите сами.

У А. Блока есть стихотворение, которое он написал под впечатлением от картины В. Васнецова «Гамаюн, птица вещая». Стихотворение о грозных пророчествах передает трагический колорит картины — мрачно-багровый цвет казней, пожаров, крови.

Если исходная гипотеза верна, то в звукобуквенной ткани стихотворения должны встречаться чаще, чем положено по норме, красные А, Я и темные, мрачные У, Ы. Не так ли?

Поскольку и сама проблема звукоцвета, и анализ стихотворений с этой точки зрения очень уж необычны, то одного утверждения, что это действительно так, будет наверняка недостаточно. Обычная реакция любого, кто впервые слышит о звукоцвете в поэзии: «Этого не может быть!» А на машинные расчеты чаще всего смотрят с тайной уверенностью в подвохе. Поэтому опишем хотя бы кратко методику компьютерного анализа этого и других стихотворений, о которых здесь будет идти речь.

Не пропускайте формулы и вычисления (они, кстати, элементарны), ведь именно в них как бы материализуется работа художественной интуиции поэта, именно они позволяют смоделировать, сымитировать на компьютере эту тонкую, почти неосознаваемую, неуловимую, казалось бы, сторону человеческого интеллекта.

В тексте стихотворения (включая заголовок) подсчи-тывается количество каждой из 10 звукобукв, перечисленных в таблице. Чтобы учесть особую роль ударных гласных, они при счете удваиваются. Так как Ё, Я, Ю, Й связываются лишь с оттенками основных цветов и еще потому, что встречаются они сравнительно редко, самостоятельного значения в звукоцветовой картине стиха они не имеют. Поэтому приплюсовываются к основным гласным. Поскольку звукобуква Ё оказалась двухцветной, то ее количество разделяется поровну между О и Е. Синева Й выражена слабо, поэтому количество Й сокращается наполовину и только затем приплюсовывается к И. Подсчитывается также количество всех букв с удвоением ударных (величина N).

Затем определяются доля (частотность) каждой гласной в тексте стихотворения (Рк) и единицы размаха колебаний этих частотностей для данного текста:

Полученные частотности сопоставляются с нормальными (среднестатистическими для языка), и вычисляются нормированные разности этих частотностей, чтобы установить, случайно или нет наблюдаемые в стихотворении частотности отличаются от нормальных и как именно отличаются:

Этапы компьютерной обработки стихотворения А. Блока удобно пронаблюдать по табличке.

Звукоцвет в стихотворении «Гамаюн, птица вещая»

Всего звукобукв в стихотворении 315

Как видим, звуков А ж Я в обычной речи должно было бы встретиться 116 на тысячу, а в стихотворении их гораздо больше (Рк~ 0,159). При су = 0,018 такое отклонение частотности (0,159 — 0,116 = 0,044 превышает случайное в 2,39 раза, то есть едва ли может быть случайным. Значит, поэт интуитивно нагнетал красные А и Я, чаще обеспечивая им ударные позиции (вещАет кАз-ней рЯд кровАвых). Вторым по превышению нормы идет Ы, придавая красному тону мрачное, трагическое звучание. Наконец, У (также с превышением частотности над нормой) добавляет звукоцветовой картине темные сине-зеленые и лиловые оттенки. Частотность всех остальных гласных ниже нормы.

Если теперь изобразить в цвете игру доминирующих в стихотворении гласных, то получится картина в красно-багровой и черно-синей гамме, кое-где с темной прозеленью, А это и есть цветовая гамма картины В. Васнецова.

Остается только поражаться, насколько точно талант поэта подсказал ему выбор и пропорции доминантных звукобукв.

Таким способом на компьютере «просчитано» много стихотворений. Для некоторых из них в общей табличке приведены итоговые величины (z), чтобы можно было убедиться, что обнаруженные звукоцветовые соответствия — не парадокс статистики, не случайное совпадение цифр. Значимые превышения частотностей отмечены в табличке полужирным шрифтом. В последнем, восьмом столбце дана цветовая расшифровка полученных результатов.

Хорошо видно, как точно использует изобразительные возможности звукоцветовых ореолов С. Есенин. При сравнении уже первых строчек его стихотворений с цветами доминирующих гласных сразу обнаруживается явное соответствие словесных и звукоцветовых картин. «Отговорила роща золотая...» — доминирующий цвет желтый, слегка зеленоватый. «Выткался на озере алый свет зари...» — звуки создают густо-красную и темно-синюю гамму. «Воздух прозрачный и синий...» — звукоцвет синий, чуть розоватый. «Зеленая прическа, девическая грудь...» — зеленая и темно-зеленая с синевой гамма звукоцветовых соответствий. Как говорится, комментарии излишни. Да, поэты могли бы сказать о себе словами А. Вознесенского: «Мы видим звук». Они его действительно видят внутренним взором таланта, чувствуют его радужный ореол и зажигают эту радугу в своих стихах.