Б. Седов - Авторитет

– Мне жаль тебя, Невский, – продолжал тот. – Честно говоря, я вообще удивлен, что столь элементарные истины мне приходится объяснять не сопливому менту, приехавшему из сибирской деревни в город, поймавшему на рынке цыганенка с коробком травы и возомнившему себя Глебом Жегловым, а хозяину третьей по официальному обороту и сумме уплаченных налогов частной компании Санкт-Петербурга. Как видишь, я даже это знаю. Откуда, догадываешься? То-то. – Голос Бруно стал жестче, черты лица острее. – Таких как я, в России всего несколько. Запомни меня хорошо, раз и навсегда. И ни с кем не путай. Я крайне редко лично езжу на стрелки. Но когда мне сообщили, что к похищению обезьянки причастен не только главарь скинхедов Карташов, но и его босс и спонсор, Влад Рэмбо, я решил, что стоит сделать исключение. Я хочу кое-что тебе объяснить, Невский. Я – один из тех умных людей, которые приняли систему, вошли в нее много лет назад и кое-чего в ней достигли. И я знаю возможности этой системы, которая очень не любит, когда в тонкий отлаженный механизм лезут с русским гаечным ключом. Ты сумел заработать огромные деньги. Но когда дело касается интересов системы, ни миллионы, ни даже миллиарды не гарантируют долгую счастливую жизнь. Я могу привести десяток примеров, но это лишнее. Ты опытный бандит и на первом этапе сможешь создать переполох и убить много людей. Затем, поняв свою ошибку, сбежишь за бугор, будешь скрываться в тихом уголке планеты, веря в свою недосягаемость. Но помни – если на тебя поступит заказ, то рано или поздно он обязательно будет выполнен. Не делай роковой ошибки, не пытайся казаться глупее, чем ты есть на самом деле. Позволь себе погулять на свадьбе сына, подержать на руках внуков и дожить до спокойной и безмятежной старости. На мой взгляд – вполне заслуженной. Это все, что я могу тебе посоветовать. А что касается нигерийцев – они останутся в Питере. И будут по-прежнему продавать колеса. Чем дальше, тем больше. Хочешь ты этого или нет. Я тоже не люблю зря сотрясать воздух. Если хочешь меня убить, здесь и сейчас – что ж, убей. Ровно через секунду ты тоже погибнешь. Погибнут наши люди. В какой-то мере это облегчит ситуацию, раз и навсегда решит проблему твоих параноидальных желаний и значительно сократит число возможных жертв. Однако есть и другой выход. Количество трупов может ограничиться несчастным Леоном Нгамиби. Я готов простить тебе его похищение. В надежде на то, что твой уснувший разум все-таки возобладает над губительными и разрушительными эмоциями. Вот и все, что я хотел тебе сказать. Расклад элементарный – или мы тихо-мирно расходимся и больше не создаем друг другу проблем, или, во избежание большой крови, нам обоим гораздо лучше сдохнуть прямо здесь, на месте. Я не камикадзе. Но вполне готов к любому из вариантов. Выбирай!

Бруно замолчал. Сунул руки в карманы пальто. Вопросительно, без тени страха и вообще какого-либо беспокойства посмотрел на Влада.

– Ты хороший оратор, Бруно, – ухмыльнулся Невский. В его глазах плясал зловещий огонь, щека, как это часто случалось у Влада в моменты наивысшего нервного напряжения, то и дело конвульсивно дергалась. На виске пульсировала вена. – Красиво говоришь. Прямо как наш мурманский замполит, кап-три Борисенко, весной девяностого года. Два часа подряд он брызгал слюнями и с пеной у рта пытался доказать призванным из Прибалтики морпехам-дембелям, что после отделения от Советского Союза все три мятежные республики скатятся в прошлый век. К деревянным башмакам, сальным свечкам и сахару по большим праздникам. Нас тогда трое в его кабинете стояло. Литовец, эстонец и я, русский из Риги. И знаешь, где мы его видели, вместе с его краснопузыми баснями? Я…

Закончить фразу Рэмбо не успел. Хриплый мужской голос, многократно усиленный мегафоном, ударил по ушам участников стрелки.

– Внимание! Всем оставаться на местах! Руки за голову и не шевелиться! Работает спецназ ФСБ!

В случае резких движений и сопротивления открываем огонь на поражение! Руки в гору! Все, я сказал!!!

– Здрасьте, жопа, Новый год, – процедил сквозь зубы Влад и смачно, от души, сплюнул, едва не угодив плевком на сверкающий лаком остроносый ботинок Бруно. С неприкрытым презрением Невский посмотрел на своего визави, покорно задравшего клешни и превратившегося в памятник с бегающими глазами. – Ты точно не камикадзе. Ты – актер. Решил меня с ходу на понт взять. А когда понял, что кишка тонка, отсемафорил своим гоблинам. Верно?

– Что ты мелешь? К-кретин, – равнодушно фыркнул Бруно, не выказывая ни малейших признаков волнения и словно вовсе не обращая внимания на появившихся с двух сторон бойцов спецназа. Черных масок было не меньше десятка и действовали они четко, слаженно и стремительно. Как единая боевая машина. Вслед за бойцами из-за кустов появились и неспешно направились к центру поляны двое мужчин в штатском. В руке одного из них был портативный мегафон. Другой держал рацию.

– В кармане пальтишка коробочка с кнопкой? – не унимался Рэмбо. Его лицо кривила презрительная улыбка. Невский был искренне уверен в подставе. Слишком уж вовремя раздался окрик, не позволивший не достигнувшим консенсуса сторонам начать кровавую бойню. – Или обошлось без затей, просто микрофончик на одежде?

– Захлопни пасть, идиот.

– Сорри. Ошибочка. Ты не только артист, – поправился Рэмбо, за секунду до того, как ему в затылок больно уперся холодный ствол автомата, а крепкие мужские руки в перчатках стали охлопывать тело на предмет обнаружения оружия. – Ты, оказывается, еще и режиссер. Талантливый. Прямо-таки Юнгвальд-Хилькевич.

– Не обольщайся, – холодно парировал Бруно. – Закончим позже. Когда командиры мальчиков наиграются в войну и слезно прощения попросят. Щенки…

Его, как и Невского, тоже обшмонали двое массивных спецов в черных масках. Но как-то уж слишком небрежно, торопливо, поверхностно, что ли. Словно номер отрабатывали, заранее зная, что под одеждой объекта нет ничего запрещенного. Сей факт, конечно же, не ускользнул от внимания искушенного в бандитских «стрелках» и разборках Рэмбо, лишь укрепив подозрения насчет заранее спланированного хитрецом Бруно спектакля, этакой театральной постановки на живой натуре, с участием наркобосса местного масштаба и послушно действующих по его приказу бойцов ФСБ. Влад отлично понимал – если предположение насчет связи Бруно с питерскими чекистами подтвердится, это будет означать для него наихудший из всех возможных раскладов. Против такого тандема даже он, с его авторитетом и бешеными деньгами, окажется бессилен. Так и не объявленная масштабная война закончится фактически не начавшись. Со смехотворными, микроскопическими потерями для черномазых дилеров и самыми печальными последствиями для Невского и главарей скинхедов. Ибо отныне каждый шаг Влада, каждый его взгляд и телефонный звонок будут зорко отслеживаться. Впрочем, где гарантия, что его уже не ведут по всем возможным каналам и направлениям? События последних суток давали обильную информацию к размышлению. Сначала – полуночный визит москов-ского варяга, открыто намекающего на возможность прослушки офиса и дома, методом кнута и пряника склоняющего к игре против действующей власти и при этом не хуже спецслужб информированного о тайных сторонах жизни и бизнеса самого Невского и его ближайшего окружения. Сейчас – этот хитрый прыщ Бруно. Без труда, в момент, пробивший, что на стрелку его вызвал не тупой отморозок Вася, решивший прикрутить к своей бригаде новую доходную жилу, а хозяин «НВК-ситемы» собственной персоной. Ах, Фрол, Фрол. Хороший ты мужик и верный подельник, но в наш безумный век технического прогресса и электронного шпионажа начальник охраны из тебя никудышный. Сто раз прав великий Рокфеллер: «Лучше дружба, основанная на бизнесе, чем бизнес, основанный на дружбе». Не зря стремался адвокат. Не рискнул вести переговоры в офисе. Да и на виллу, по докладу досматривавшей гостя охраны, приехал с портативной израильской глушилкой в портпледе, исключающей возможность прослушки помещения. Обложили тебя, Невский. Причем давно и крепко. И пасут, как корову на лугу. А ты, потерявший нюх старый битый волчара, не видишь и не чуешь дальше собственного носа. Другим голова забита. Новое казино, лысые скины, погромы цветных, поп с его домом у озера, ушлые папарацци, курортное блядство и лживая истерика Светки, сын, то ли твой, то ли чужой, грядущий развод, проблема раздела бизнеса с Самариным, героин на терминале, подковерная борьба московских кланов за власть. Наконец, как наивысшая точка кипения, как последняя капля, переполнившая ту самую пресловутую чашу – гибель Аллы. Кровавой молнией перечеркнувшая светлые планы и надежды, оставившая после себя лишь слепое желание мстить, наплевав на здравый смысл и последствия. Бледное, истерзанное и навечно застывшее страшной маской боли лицо любимой женщины. Дальше – все словно в тумане. Стрелка. Ультиматум. Седой холеный ублюдок, с его угрозами и витиеватыми байками про всесильную международную наркомафию. Гоблины в масках. Арест. Что дальше?