Борис Седов - Кастет. Первый удар

В коридоре, кроме них, были еще две уборщицы, доктор и два охранника, да еще мужик, из Москвы приехавший.

Уборщицы не в счет, прикидывал Леха, доктор, наверное, тоже. Получается расклад — один к трем, а если мужика считать — к четырем, все равно — неплохо. Охранники без оружия, мужик с доктором, скорей всего, тоже. Нормально получается, нормально, только бы грузин не психанул…

И тут один из охранников спросил:

— Гоги, что у тебя там?

— Пистолет, — ответил Гоги, не сводивший глаз с «бердыша», — балшой!..

Стало тихо, как в кабинете, где лежал мертвый Сахнов.

Уборщицы незаметно просочились в приоткрытую дверь сахновского кабинета, за ними исчез доктор.

Сейчас что-то будет, понял Леха.

И точно, один из охранников бросился к лестнице, в дальний конец коридора. Бежал змейкой, от стены к стене, как герои американских фильмов, думая, что этим убережется от возможной пули, но на таком расстоянии Леха не промахнулся бы, только стрелять он и не думал. В пустом, гулком коридоре пистолетный выстрел прозвучал бы громче полуденной петропавловской пушки и, словно набат, созвал бы в коридор всех обитателей дома.

Ушел, и черт с ним, подумал Леха и резко ткнул стволом «бердыша» в грузинский живот, чуть ниже ребер.

Гоги громко охнул, обдавая Кастета запахом кислого пива и острой кавказской пищи, сложился вдвое и получил удар по затылку. Тело кавказца со звуком большой коровьей лепешки шлепнулось на пол.

Второй охранник засуетился, дергаясь телом то в сторону лестницы, то к кабинетной двери, но увидел направленный на него ствол, замер и зачем-то поднял руки.

Кастет молча показал ему стволом на дверь, где уже скрылись уборщицы и врач. Охранник обрадовался, кивнул головой и, не опуская рук, скрылся за дверью.

Оставался только приезжий москвич, который нравился Лехе все меньше и меньше. Он спокойно стоял у стены и наблюдал за происходящим, и не просто наблюдал, а будто оценивал Лехины действия, как бы приноравливая их к себе, и даже одобрительно кивал головой.

Время уходило катастрофически быстро, вот-вот появится с подмогой беглец-охранник, тогда будет совсем сложно. А мужик стоит себе и никаких действий не предпринимает. Куртка расстегнута, под курткой свитер, оружия не видно, а он стоит так спокойно, будто с головы до ног стволами обвешан.

— Мужик, — спросил Леха, — тебе это надо?

— Нет, — ответил мужик и замолчал. На вопрос он ответил, а больше вроде и сказать ему нечего.

— Уходи, а! — почти жалобно попросил Леха.

— Нет, — снова сказал мужик, — хочешь стрелять — стреляй!

Стрелять Леха не мог, не приучен он был стрелять в безоружного человека, который ему ничего не сделал, не делает и делать вроде не собирается. И мужик приезжий это понимал, поэтому и стоял спокойно и даже улыбался.

— Тогда я пойду, — решил наконец Леха. Он подошел к двери, приоткрыл и позвал негромко:

— Доктор!

В дверной щели показалось испуганное лицо гинеколога.

— Пошли, — скомандовал ему Кастет, не спуская глаз с приезжего.

Тот продолжал стоять, где стоял, и даже развернул руки, показывая Лехе пустые ладони. А ладони были большие, крупные и какие-то, как показалось Лехе, приспособленные к оружию. Ему даже показалось, что он видит вьевшуюся пороховую грязь, хотя разглядеть такое в коридорном полумраке было невозможно.

Доктор выскользнул из кабинета, вопросительно посмотрел на Леху.

— Где девушка? — спросил Кастет.

— Лена? — уточнил доктор. — Там.

Он хотел показать, но испугался делать движения руками и просто поднял глаза к потолку.

— Пошли, — повторил Кастет. Лестниц было две, одна в дальнем конце коридора, куда убежал первый охранник, вторая — метpax в пяти за Лехиной спиной. Кастет в последний раз глянул на приезжего, тот сделал совсем безразличное лицо, даже плечами пожал. И Леха решился, повернул в сторону лестницы, оставляя доктора за спиной.

До лестницы оставалось сделать один шаг, он даже видел уже лестничную площадку, но сзади раздалось два тихих, не громче хлопка в ладоши, выстрела. И ждал ведь их Леха, и собрался уже в пружину, а все равно первый выстрел был неожидан, но достался он доктору, невольно прикрывавшему Лехину спину, а в момент второго выстрела он уже лежал на полу лицом к приезжему мужику и сам выстрелил в него дважды. Стрелять было неудобно, потому что падал он с поворотом и лежал теперь на правой, стрелковой, руке, но с пяти-то метров промахнуться даже из неудобного положения бьшо невозможно, и две пули легли одна в одну в самый центр светлого мужиковского свитера и хорошо, что так точно легли, потому что под свитером был бронежилет, оказавшийся для приезжего лишним грузом, не сохранившим его боевой жизни.

Леха вскочил даже быстрее, чем успел упасть на пол убитый им человек, метнулся на лестницу, летом поднялся на следующий, третий, что ли, по счету этаж.

Коридор, такой же, что и внизу, с вереницей дверей по обе стены, был пуст и полутемен. Леха пошел по нему, дергая каждую дверь, и дошел почти до конца, но, наконец, очередная дверь подалась, он заглянул в комнату и увидел лежащую на постели Леночку. Под кроватью было разлито что-то темное, Леха не сразу понял, что это кровь, подошел ближе — Леночка была страшно бледной, особенно на фоне цветной, с веселеньким рисунком подушки. Он положил руку ей на горло, с трудом нащупал сонную артерию. Пульс был еле слышен. Леха хотел было уже подхватить девушку на руки, но в коридоре послышались знакомые уже хлопки — и не один-два, а много, почти как автоматная очередь, но стреляли из пистолета, это Леха понял. Он осторожно положил Леночку на кровать, прикрыл одеялом и встал к стене, держа взглядом распахнутую дверь.

— Свой! — раздался от двери Пашин голос.

— Входи!

Паша оглядел коридор в обе стороны и вошел, не закрывая за собой дверь.

— Уходим, — скомандовал он, — быстро уходим! Это она? — указал длинным, с глушителем, стволом на лежащую Леночку.

— Она.

Паша передал ему пистолет, вытащил из кармана обойму: смени! — и, легко подхватив девушку на руки, направился к выходу.

В коридоре на разном расстоянии друг от друга и в разных позах лежало шесть трупов — четыре в пятнистой охранничьей форме и два в строгих костюмах, но все с оружием в руках.

— Ты, что ли, их? — почему-то спросил Леха.

— Я, я, натюрлихь! — на ходу ответил Паша, почти бегом направляясь к лестнице.

До оставленной в соседнем дворе машины добрались спокойно, словно Паша перестрелял всех обитателей дома. Дверь служебного подъезда была распахнута настежь, на улице — никого…

Леха с Леной сел на заднее сиденье, положил ее голову себе на колени, погладил белый холодный лоб.

— Куда мы ее?

— Естессно, в военно-полевую хирургию, — даже удивился Паша, — заодно и курсанта своего проведаешь…