Б. Седов - Крест в законе

- Настя, подожди! - еще раз крикнул Андрей и ринулся за ней следом.

От строения, в котором находились Сергей Лопатин и Евгений Усольцев, было не более двадцати метров. Таганке удалось настичь Настю, когда она была уже перед самым крыльцом.

Не останавливаясь и не подавая больше голоса, он налетел на нее сзади, сильно ударив в спину.

Женщина с автоматом полетела кубарем. По инерции упал и Таганка. Но тут же поспешил встать на ноги, потому что знал: в рукопашной схватке Настя опасна.

И правда, технично сгруппировавшись и сделав кувырок, при этом не напоровшись на собственный автомат и не выпустив его из рук, она мгновенно сориентировалась и, резко развернувшись к Андрею, направила на него оружие.

Рукопашной борьбы могло не произойти, если бы Таганка замешкался хоть на сотую долю секунды. Но он не собирался давать Насте шанс пристрелить себя.

Резко сделав выпад вперед, перехватил одной рукой автомат за цевье, отведя его в сторону. Второй рукой ухватил Настю за плечо и тут же произвел переднюю подножку.

Женщина не устояла на ногах, подсеченная умелым броском. В спортивной борьбе за такую изящную технику Таганцеву присудили бы четыре почетных балла. Но здесь был не борцовский ковер или татами. Аплодисментов не последовало.

Наоборот, оставшись без оружия, Настя не растерялась. Вновь вскочила и приняла бойцовскую стойку. Ожидать от Таганцева очередного выпада не стала. Сама пошла в атаку, выполнив серию ударов: четыре в корпус кулаками, «маваши-гери» - ступней правой ноги - в шею справа и - с разворота на триста шестьдесят градусов - в прыжке! - пяткой в затылок. В общем, киношные ниндзя отдыхают.

Таганцев отдыхать не собирался. Все Настины удары были им успешно блокированы. А в тот момент, когда она, развернувшись пропеллером, рассчитывала ударить его в затылок, Таганка чуть присел и успел перехватить ударную ногу снизу.

Резкий рывок вверх - и Настя оказалась на спине, больно ударившись о землю.

Андрей навалился сверху, проведя удержание, блокировав руки Насти болевым приемом.

- Слушай… - тяжело дыша, заговорила она. - Мы не часто с тобой деремся?

- Нормально, - в тон ей ответил Андрей. - Как там говорят? Милые бранятся - только тешатся… А-а!!! - Вскрикнул коротко.

Настя умудрилась-таки снизу дать ему коленом в пах.

Обессилевшая после борьбы, она с трудом стала выбираться из-под Таганки, пока он корчился от боли. В конце концов ей это удалось. Но до полной победы было еще далеко. Таганцев, как клещ, вцепился в ее ногу и не отпускал.

- Да пошел ты! - зло выкрикнула она и со всего маху ударила его ногой в лицо.

Залившись кровью, Андрей откинулся на затылок.

Настя побежала в дом.

Разгорячившись в схватке с Таганцевым, она влетела в комнату, не осмотревшись.

Напрасно.

Стоило ей переступить через порог, как тут же на голову обрушился деревянный табурет. Это Женька Усольцев так нелюбезно встретил ее.

От удара потеряв сознание, Настя рухнула на пол.

- Ну чего, блин, телишься?! - закричал ему все еще связанный Лопатин. - Давай меня развязывай!

Ворвался Таганцев, включил свет. Увидал на полу Настю. Рядом валялись расколотые части табурета. Голова Насти была залита кровью.

- Пацаны, вы чего, охренели?! Вы же убили ее! - он присел перед Настей, бездыханной и распластанной на полу. Попытался нащупать пульс на шее, у сонной артерии. Потом взял ее за запястье. Растерянно посмотрел на Лопатина, перевел взгляд на Усольцева: - Мужики, она мертвая…

Вот вам жизнь без прикрас,

Без утайки и сплетен.

Обреченный спецназ

Ни за что не в ответе.

Подготовка к любому боевому выходу в составе штурмовой или разведывательно-диверсионной группы была для полковника госбезопасности Виктора Даниловича Коновалова своеобразным ритуалом, основой которого служил принцип: «Не покаешься - не согрешишь, а не согрешишь - не покаешься».

Сумасшествие это началось еще в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году в Афганистане, незадолго до вывода ограниченного контингента советских войск из этой не дружественной нам страны.

Коновалова, тогда еще лейтенанта, выпускника «вышки» - Высшей школы КГБ при Совете Министров СССР - угораздило вляпаться в неимоверное дерьмо. Незадолго до окончания сдачи государственных выпускных экзаменов он, не сдержавшись, набил лицо сокурснику, которого уличил в мелкой краже. Веня Сорокин беззастенчиво таскал из тумбочек однокашников всякую ерунду: бритвенные станки Gillette с двойными «плавающими» лезвиями (тогда еще жуткий дефицит, привозимый втихаря из-за границы), сигареты Marlboro (оттуда же), голландские презервативы с «усиками» и ароматом садовой земляники.

Все в общежитии о пакостях Венечки знали. Но связываться не хотели, особенно когда до получения дипломов оставались какие-то полтора месяца. К тому же разного заграничного хламья у слушателей «вышки» всегда было в избытке, ибо простые смертные здесь не учились. Большинство будущих гениев разведки и контрразведки имело солидных родителей. Папаши и мамаши трудились на благо Отечества, как правило, консулами, торговыми советниками, военными атташе или даже посланниками.

И все бы Вене сошло с рук, если бы не покусился он в припадке клептомании на самое святое - бутылку «Бурбона», специально припрятанную Коноваловым, чтобы отметить успешную сдачу экзамена по предмету «научный коммунизм». Этого ему Виктор простить не мог.

Веня как раз распивал содержимое бутылки, закрывшись в кабинке туалета, когда Коновалов занимал соседние «апартаменты». Запах виски неожиданно перебил все другие естественные запахи. И это не могло не насторожить.

Заглянув через невысокую перегородку, Коновалов обалдел от такой наглости.

Веня, развалившись, сидел на унитазе и хлебал из горла!

Перемахнуть через перегородку было делом одной секунды. А дальше Вене пришлось пить не из горла фирменной бутылки, а из того самого унитаза.

Да, не повезло Сорокину. А Коновалову, как оказалось в конечном счете, не повезло еще больше.

Отец Вени Сорокина руководил резидентурой советской нелегальной разведки в одной западной стране. Имел генеральские погоны и, говорят, был лично знаком с Михаилом Сергеевичем Горбачевым.

Веня, само собой, пожаловался папеньке на негодяя Коновалова, и тот пообещал наказать грубияна и драчуна.

Короче говоря, окончив высшую школу, отправился лейтенант Коновалов служить не в Токио или Амстердам. И даже не в Софию или Будапешт.

Август тысяча девятьсот восемьдесят седьмого он встретил в Кабуле, как положено, представляясь новому начальству и получая дальнейшее назначение. А сентябрь - в провинциальном Баграме, безрадостно вступив, как в дерьмо, в должность оперативного уполномоченного особого отдела военной контрразведки мотострелкового полка. Такого подарка судьбы врагу не пожелаешь, если принять во внимание, что бывшие однокурсники гуляли в это время по Парижу, лакали отменное пиво в Праге или, на худой конец, протирали штаны в Москве на Лубянской площади. Сам Веня Сорокин уселся в мягкое кожаное кресло секретаря протокольного отдела советского посольства… Не важно, где. Там неплохо платили, работой не перегружали и, что самое главное, никто ни в кого не стрелял.