Б. Седов - Наследство старого вора

- Звали, Николай Иваныч?

- Конечно, звал, - хищно улыбнулся Желвак, - подходи, садись. Водочки выпьешь?

- Водочки… - Мышка устроилась в соседнем кресле. - Не, Николай Иваныч, мне лучше шампусика.

Авторитет кивнул, заказал ей шампанского и плотоядно посмотрел на девочку.

- Слышь, Мышка, расстегни-ка мне…

- Давайте на диван, - предложила Мышка, и Желвак резво перебрался на просторный финский диван, стоявший у стены.

Мышка поставила бокал на стол и, сбросив легкие сандалеты, забралась на диван с ногами.

Желвак откинул голову на спинку дивана и, закрыв глаза, просипел:

- Ну давай, расстегивай…

Мышка была весьма миниатюрной девчонкой, и у нее все было маленькое, игрушечное - попка, ручки, пальчики, губки и прочие части организма. Именно это добавляло ей популярности среди мужчин. Рядом с ней самый обычный мужчина начинал чувствовать себя огромным свирепым самцом с неимоверными мужскими достоинствами.

Вот и сейчас, когда Мышка расстегнула брюки Желвака и взялась игрушечными пальчиками за его восставший член, Желвак скосил глаза и увидел, что в ее детских ручках его достоинство выглядит поистине гигантским.

Застонав от удовольствия, причем большую часть этого удовольствия составляла эстетическая сторона дела, Желвак снова закрыл глаза и засипел дальше:

- Да… Ты помедленнее води, слышишь? Вот так… Давай покрепче сожми… А вообще лучше в рот возьми. Ага… Вот так…

Мышка наделась маленьким ротиком на желваковский член и, умело застонав, всосала его как можно глубже…

Столик, за которым сидели мы с Артуром, стоял на самом краю плоской крыши. Положив локоть на деревянную балюстраду, ограждавшую крышу я смотрела на опускавшееся к горизонту солнце и никак не могла понять, где мы находимся. С того берега, где располагаются Сестрорецк, Репино и прочие курортные места, наблюдать закат было невозможно, значит - мы находились на южной стороне залива. Но южная сторона была мне совершенно незнакома, и я терялась в догадках. Наконец все предположения были исчерпаны, и я сдалась.

- Артур, - я жалобно посмотрела на него, - не мучайте бедную девушку, скажите, где мы находимся?

Он улыбнулся и, взглянув на далекий горизонт, сказал:

- О, сколько нам открытий чудных…

- Ну, Артур, ну, пожа-алуйста!

- Ладно, так и быть, - смилостивился Артур, - мы находимся на южном берегу залива, чуть дальше Петродворца. Вас устраивает такая точность? А то можно еще широту и долготу…

- Нет, не нужно ни широты, ни долготы. Вполне устраивает. Вообще-то, когда я рядом с вами, меня все устраивает, - неожиданно для себя самой сказала я.

- Неужели, - Артур поднял брови, - так-таки и все?

- Ну почти все. Во всяком случае сейчас мне так хорошо, что лучшего и пожелать нельзя.

Он ласково улыбнулся мне, и я растаяла, как сливочное мороженое. Но потом героическим усилием взяла себя в руки и спросила:

- Артур, я бы хотела знать… если это, конечно, не страшная тайна… Во-первых, что у вас за работа. Помнится, вы как-то сказали мне, что работаете в какой-то страшно секретной организации. Вот и расскажите мне какую-нибудь страшно интересную историю из вашей работы. Конечно, без имен и прочих частностей. Я понимаю, что как раз они-то и секретны.

- Ага… Это во-первых. А что во-вторых? - А во-вторых… - и тут я смутилась. - Во-вторых…

Артур улыбнулся и сказал:

- Во-вторых, вы хотели бы узнать о моей личной жизни. Верно?

- Верно, - мне стало стыдно, - простите, что я так… так…

- Так бесцеремонно. Да?

- Да, - я почувствовала, что у меня начинают гореть уши.

- Ого! - воскликнул Артур.

- Что - ого? - спросила я.

- Вы краснеете! Простите, конечно, что я заостряю на этом свое недостойное внимание, но это прекрасно. По-моему, сейчас уже не осталось девушек, способных покраснеть.

- Как видите, остались.

- Я знаю только одну - вас. А в последний раз я наблюдал эту трогательную картину лет триста назад, еще в школе.

- Ну и что в этой картине прекрасного?

- Вам не понять. Но, поверьте мне, то, что я увидел сейчас, тронуло мое заскорузлое сердце. Да.

- Вам хорошо…

- Вам тоже, только вы этого не понимаете.

- Может быть. Но только если вы надеетесь увести разговор в сторону, я вынуждена вас разочаровать. Кто-то из моих очень далеких предков жил на Украине, и малая толика его крови наградила меня чисто хохляцкой цепкостью в разговоре. Меня не собьешь.

- Да уж… - Артур засмеялся. - Вас действительно не собьешь. Тогда по порядку. Сразу скажу, что никаких историй о моей зловещей работе вы не услышите. На то она и секретная. А о моей личной жизни…

Артур задумчиво посмотрел вдаль, и я вдруг увидела, как у него изменилось лицо.

Грусть…

Я увидела грусть в его глазах. Грусть и боль.

И еще - я узнала их. Эту грусть и эту боль.

Я уже открыла рот, чтобы извиниться и попросить Артура не говорить о своей личной жизни, но он поднял руку и сказал незнакомым голосом:

- Я расскажу вам… Только, вы уж простите, этот рассказ будет совсем не веселым… Моя личная жизнь, - сказал он и залпом выпил виски, - наверное, не оригинальна… Да, это так и есть. И то, что я расскажу, покажется вам очень знакомым.

Я молчала и смотрела на золотую дорожку, протянувшуюся к заходящему Солнцу.

- Одиннадцать лет назад я встретил женщину и полюбил ее с первого взгляда. Ее звали Карина… Она ответила мне взаимностью… Мы были безумно счастливы, я даже не думал, что так бывает в жизни. У нас были общие взгляды на жизнь, одинаковые интересы. Мы очень любили забираться куда-нибудь в глушь и воображать себя единственными людьми, живущими на Земле. А потом мы решили поиграть во властелинов мира и занялись альпинизмом. Когда стоишь на вершине, а нам довелось постоять на нескольких вершинах, пусть не самых высоких, но все же… Так вот, когда стоишь на вершине, то можно вообразить, что весь мир, который ты видишь внизу, лежит у твоих ног и принадлежит тебе. Наверное, это чувство испытывают все альпинисты… И вот однажды, шесть лет назад, мы отправились на Памир…

Артур налил себе виски и выпил его одним глотком.

Я сидела и боялась пошевелиться.

- Мы отправились на Памир, и там Карина сорвалась со скалы.

Голос Артура стал совершенно чужим и каким-то невыразительным.

- Четыре часа она висела на тридцатиметровой веревке, а я не мог ничего сделать. Пытаясь подобраться к ней, я несколько раз чуть не полетел вниз, но все было бесполезно. А потом веревка оборвалась, и…

Артур замолчал.

Закурив, он посмотрел на солнце, которое уже наполовину погрузилось в горизонт, и продолжил: