Александр Золотько - Тень Дракона

– Как именно?

– Вместо того, чтобы взять его за там и прокрутить по полной программе, мне рекомендовано привлечь журналиста Шатова к деятельности группы, которую я, кстати, должен собрать самостоятельно, тут мне начальство дает полный карт-бланш.

– И что здесь особо удивительного? – поинтересовался Шатов.

– В принципе – ничего. Так бывает, или, во всяком случае, могло бы быть. Фокус в том, что на моей памяти такого не было ни разу. Свидетелей привлекали, но для этого вовсе не обязательно практически включать его в группу. Можно вызывать время от времени на допросы и опознания. Старшему группы разрешали высказать свои предложения по составу, иногда даже полностью эти предложения принимали, но не с такой формулировкой – карт-бланш.

Далее, группу зачем-то решили отодвинуть подальше от тела родных внутренних органов и посоветовали мне поискать помещение.

– Кстати, примите мои поздравления, – улыбнулся Шатов, – помещение вам удалось на славу.

– Да, это тоже странно. Честно говоря, я решил повыеживаться перед начальством. Тот офис принадлежит одному… конкретному пацану, – Сергиевский растопырил пальцы, демонстрируя конкретность пацана. – Я попросил его об услуге, и он согласился пустить нас в только что оснащенное помещение на полгодика. И начальство мое, осмотрев базу группы, ничего не сказало по этому поводу. Даже не поинтересовалось, как именно я этого конкретного пацана уговорил.

– А как, если не секрет?

– Есть некоторая информация, которая… ну, и так далее…

– Шантаж?

– Зачем шантаж? Шантаж или наезд – это повод для разборки либо с участием адвоката, либо с участием представителя крыши. А информация…

– Все равно шантаж… – упрямо повторил Шатов.

– Ну хрен с ним, пусть будет шантаж, не стоит спорить о терминах. Но сам факт! – Сергиевский поднял палец. – Сам факт!

– Интересный, но, тем не менее, не объясняющий вашего странного поведения.

– Вы всегда так торопитесь?

– Часто.

– Тогда побежали дальше, – майор сделал паузу, официант снова убрал посуду и принес кофе, – я сказал вам о своей карьере… Собственно, с карьерой моей – все. То есть, совсем. На такое дело могли поставить только человека, которого особо не жалко.

– А если вдруг вы его раскроете?

– Только если вдруг. Вы вообще в курсе, сколько обычно длиться среднестатистическое дело о таких вот убийствах?

– Думаю – долго.

– Вашего дракона совершенно безрезультатно искали полгода.

– Моего дракона искали люди, которые не хотели его найти, – поправил Шатов.

– Ничего подобного. Вашего дракона искали люди, которые очень хотели его найти. Им было жизненно важно его найти и убить, чтобы не всплыла разница в показаниях. Вдруг на допросе ваш приятель сообщил бы, что уконтрапупил сотню, а обнаружено было, скажем, полторы сотни?

– Всего три десятка.

– Это за полгода. А искали бы его еще года три. Если бы не больше. И представьте себе, те менты, которые вас чуть не угробили, были не самыми бесталанными операми. Далеко не самыми бесталанными. И ничего не нашли. Так что, продолжать поиски дракона могли поручить человеку одновременно толковому и ненужному. Понятно?

– В общих чертах.

– Тогда продолжим. Этому ненужному грамотею дают возможность самому сформировать группу, обеспечить базу, самую крутую из всех возможных, кстати… И теперь скажите мне пожалуйста, если он при всем этом не смог найти убийцу, то кто в этом виноват? Можете не отвечать.

– Вы расцениваете это все как заговор лично против вас, – с иронией спросил Шатов.

– Нет. Я рассматриваю это все, как попытку на всякий случай прикрыть задницу себе и очень высокому начальству. Это ж они целые полгода скрывали от общественности существование серийного убийцы. И, кстати, до сих пор скрывают. Ведь уверены, что это тот же самый сейчас использует вас вместо бумажного дракона. И тем не менее…

– И причем здесь сегодняшняя драка?

– Драка, в общем-то, не при чем. Мне представили вас как человека, который не просто смог найти дракона, не просто смог выжить при этой разборке оперативно-поискового отдела с ним, но и даже самого неуловимого убийцу сумел чуть ли не замочить.

– Вы мне льстите… – засмеялся Шатов.

– Нет, это я решил, что мне врут. Существо с рыбьей кровью, которое вы изображаете уже неделю, не могло в той ситуации выжить. Чтобы вы там не говорили. Мне нужно было посмотреть на вас в деле, чтобы принять окончательное решение, – майор вернул Шатову вежливую улыбку.

– Решение, простите, о чем?

– О вас, господин Шатов, о вашей роли в этом смешном деле.

– В смысле?

– В смысле – вы сказали, что все ребята в моей группе просто коллекционные ублюдки.

– Сказал и продолжаю настаивать на своем мнении. Или это тоже плановое психологическое мероприятие с целью принятия решения по моему поводу?

– Психологическое, но только не мероприятие. Это – психологическое явление. Вы как полагаете, вселенная это зеркало, в котором человек видит свое отражение, или человек – это зеркало, отражающее вселенную…

– Как вам все это время удавалось свое гуманитарное образование, майор?

– Я старался. Так все же?

– Вселенная – зеркало, – только философских рассуждений не хватало сегодня Шатову.

– Вам не кажется, что в ребятах вы видите только свое отражение?

– Так это я – коллекционный ублюдок? Спасибо, родной.

– Пожалуйста. А как прикажете реагировать на вас операм? Им приходится общаться с человеком, который ни разу даже не попытался подать руки. Который брезгливо отодвигается, когда вы приближаетесь к нему. Как прикажете?

– Ну знаете…

– Что? Что я должен знать? Сами вспомните.

Шатов задумался. Неужели правда? Неужели это он умудрился настроить против себя всех этих… Ерунда. Еще одна чушь. Наглая беспардонная ложь. Майор переучился. Майору два его высших образования на пользу не пошли. Или в спецназе ему повредили голову. Как бы все они повели себя на месте Шатова? Любить их? Восхищаться?

– Можете мне не верить, – спокойно сказал Сергиевский. – Хозяин – барин. Тогда перейдем к следующему пункту. Вы могли быть благодарны им хотя бы за то, что они каждую ночь дежурят у вас перед домом, охраняя безмятежный сон вас и вашей жены.

– Они толкутся перед моим домом?

– А вы как думали? У меня очень строгий приказ – не выпускать вас из виду двадцать четыре часа в сутки.

– Можно было поставить меня в известность…

– И вы бы перестали вести себя как институтка, попавшая в бордель? И даже стали бы приглашать их на чашку чая?

– Именно поэтому, каждый раз, как только я переступаю порог квартиры, кто-нибудь из ваших орлов звонит мне по телефону?

Сергиевский молча пожал плечами.