Александр Золотько - Тень Дракона

Шатов недоверчиво посмотрел на Хорунжего:

– Ты хочешь сказать, что…

– Это не ты сбежал из дому, это мы тебя вытолкали. С курткой накладка получилась, но кто мог предполагать, что ты так промокнешь благодаря нашему общему другу.

– Спасибо на добром слове.

– Не за что, – Хорунжий тяжело вздохнул. – Нам нужно было заставить Дракона действовать. А тут у тебя так удачно подвернулось прозрение и желание высказать все это Дракону. Наши аналитики, кстати, до сих пор тебе аплодируют.

– Вы раскачивали меня, чтобы…

– А тебя предупреждали, Шатов. Помнишь? В кабинете у Бочкарева? Честно предупреждали, что ты будешь приманкой. И Сергиевский тебя предупреждал, вот прямо здесь. И о том же. Вспомни, Шатов.

– А…

– Сережа, если тебе не трудно, прогуляйся, – попросил Хорунжий.

– Схожу на кухню, проверю что они там нам на ужин приготовили, – Серигиевский тяжело поднялся, опираясь на палочку и, сильно прихрамывая, прошел через зал.

– Он здорово переживал, – сказал Хорунжий.

– Мы уже объяснились, – Шатов передвинул вазу с салфетками с места на место. – Я хотел спросить…

– О Вике?

– Да.

– И что?

– У тебя не было шансов отвертеться. Ни малейших. Извини, но Вика специалист.

– И это было только задание? – Шатову стало себя отчего-то безумно жаль.

– Тебе будет легче, если я скажу, что после завершения этапа операции, она попыталась уйти из моей группы?

– Не знаю…

– А тебе будет легче, если я скажу, что твоя жена не писала того письма?

– Что? – кровь бросилась в лицо Шатову.

– А ты не спрашивал у нее?

– Нет. Не нашел повода, – Шатов замялся.

– Не хотел говорить о Вике?

– Да.

– Извини, – сказал Хорунжий, – ты был нужен нам полностью невменяемым. Чтобы Дракон и тот, кто на него работал, поверил в это.

– Какая же ты сволочь, Хорунжий.

– Я знаю.

– Это все, что ты хотел мне сказать?

– Нет, не все, – Хорунжий перевернул пустой бокал и поставил его на стол вверх ножкой. – Вчера покончил с собой Балазанов…

– Ты это уже говорил.

– Говорил. Ты все правильно просчитал по поводу хозяев Дракона…

– И это ты мне уже говорил, ваши аналитики до сих пор аплодируют, – мысли Шатова были в этот момент далеко.

Почему он не поговорил с Витой? Ему стало неприятно, что она так легко и просто привыкла к его шраму. Идиотизм. Он просто не мог ей простить того письма. Письма, которого она не писала.

– Мне нужно идти, – сказал Шатов.

– Еще пять минут, – попросил Хорунжий.

– Пять минут, – кивнул Шатов.

– Ты все правильно просчитал – это бизнес. Довольно прибыльный бизнес. И то, что тебе потом говорил Дракон, о визитных карточках и контроле – тоже правда, отчасти. Ты отказался встречаться со мной, но моему человеку все это рассказал. Странные причуды человеческого характера, – развел руками Хорунжий.

– Осталось три минуты.

– Я успею. Наши аналитики, в перерыве между аплодисментами, пришли к выводу, что охота идет не только в нашем городе. И в каждом есть свой егерь. Только вот у нас почему-то решили начать достаточно нелепую историю с бумажным драконом. Как думаешь, почему?

– Не знаю. Эксперимент ставили?

– Вот и мы так подумали. И результатом этого эксперимента стал провал и гибель егеря. Что из этого следует?

– Что следует? – переспросил Шатов. – Понятия не имею.

– А из этого, по мнению наших аналитиков, следует, что кто-то недополучает больших денег. И еще… – Хорунжий чуть понизил голос, – кто-то ищет замену Дракону. В нашем городе.

Шатову показалось, что по залу прошелся сквозняк.

– Мы набросали в общих чертах портрет потенциального кандидата, – глядя на скатерть перед собой, произнес Хорунжий. – Это должен быть местный, со связями и опытом. Не уголовник. Человек с фантазией. И способный на решительные поступки. И на него подозрение должно пасть в последнюю очередь.

– Мне пора, – сказал Шатов и встал.

– А еще – простое любопытство, – поднялся из-за стола Хорунжий.

– Чье любопытство?

– Дрессировщиков, как ты их назвал. Ведь с их точки зрения, их планы нарушили два человека – неизвестный никому журналист и никому не нужный милиционер.

– Мне пора.

– Ты ничего не хочешь мне сказать? – спросил Хорунжий.

– Ничего…

– Они придут к тебе, Шатов.

Шатов, не прощаясь, пошел к двери.

– Они придут к тебе, Шатов, – сказал вдогонку Хорунжий, – и ты должен быть готов ответить.

– Пошел ты, Хорунжий, – сказал Шатов.

– Они к тебе обязательно придут, – крикнул Хорунжий.

Придут.

Они к нему придут.

Шатов поверил в это сразу. Они придут.

Но это будет потом. Потом.

Сейчас у него есть очень важное дело. Неотложное.

Шатов поймал такси и назвал адрес.

Они придут.

Придут обязательно. Неизбежно.

Чего добивался Хорунжий, когда говорил это? Хотел подготовить? Испугать?

Они придут. Шатов знал это с той минуты, когда…

Он всегда знал это. Наверное, с самого рождения. Они придут.

Шатов расплатился с таксистом. Поднялся по ступенькам на лестничную клетку. Протянул руку к звонку, но замер. У него еще остался ключ.

Когда-то ему было сказано, что он может прийти в любой момент и открыть дверь своим ключом. Если его не захотят видеть, то сменят замок.

Шатов достал из внутреннего кармана ключ.

Дверь скрипнула, открываясь.

Вита выглянула с кухни, помахала рукой:

– Привет. Раздевайся, сейчас будет ужин.

Шатов замер в прихожей.

– Приходил Хорунжий, – сказала Вита, – предупредил, что ты сегодня обязательно придешь к этому времени. И просил передать тебе посылку. Она возле зеркала.

Приходил, значит. Предупреждал. Шатов беззвучно засмеялся. Разулся, снял кепку и куртку. Включил свет.

На полочке перед зеркалом лежал бумажный пакет.

Шатов осторожно взял его в руку.

Увесистую вещь принес Хорунжий. Что тут у нас?

Молоток и… Шатов прислонился к стене спиной. И тот самый телефон.

Шатов осторожно положил телефон на пол, взял в руки молоток…

– Ты что-то разбил? – спросила Вита.

– Еще как, – ответил Шатов.

– На ужин сегодня… – начала Вита, когда Шатов вошел на кухню.

– Все, что угодно, – сказал Шатов, обнимая Виту за плечи. – Я люблю тебя, Вита.

– Я тоже люблю тебя, Евгений Шатов, – сказала Вита, обернувшись к Шатову.

– Извини, – сказал Шатов.

– Извиняю, – очень серьезно сказала Вита, – а за что?

– За все.

Они придут. Они придут обязательно.

Пусть приходят.

Пусть приходят.