Юлия Латынина - Земля войны

Вот прошло еще три дня, и Джамалудин Кемиров уехал в Чечню. В доме, куда он приехал, его уже ждали. Возле дома толклись «Нивы» и джипы, а возле джипов стояли люди с густыми, как ельник, бородами.

Во дворе дома за дощатым столом сидели пять или шесть очень известных командиров, и Джамалудин по-дружески обнялся с Арзо Хаджиевым и еще с одним человеком, с которым он воевал в Абхазии.

– У меня украли брата, – сказал Джамалудин, – тот, кто это сделал, пошел против шариата. Разве он украл русского или еврея? Он наследил в собственном доме, считайте, что он украл брата Арзо.

Полевые командиры поглядели на Арзо. Тот помолчал и сказал:

– Мы воевали вместе, и если бы не ты, меня бы похоронили у детского садика в Гаграх. Но когда мы взяли Гагры, получилось, что мы сделали это для Москвы. Скажи, будешь ли ты воевать против России?

– Сначала отдайте Заура, а потом будем разговаривать, – ответил Джамалудин.

Что ж, – сказал Арзо, – люди, которые украли Заура, сделали работу, а за всякую работу полагается платить. Договаривайся сам об оплате, сюйли 2.

– В Гудауте ты не звал меня «сюйли», – сказал Джамалудин. – Тогда ты звал меня «брат».

– Кто не говорит «да», говорит «нет», – ответил Арзо. – Тот, кто не воюет против Москвы, мне не брат.

Помолчал и добавил:

– Я и все мои друзья попросим, чтобы все было быстро и хорошо.

На следующий день после возвращения Джамалудина из Чечни в доме Кемировых раздался телефонный звонок. Междугородный оператор сообщила, что их вызывают из Гудермеса, и, когда Джамалудин поднял трубку, на том ее конце раздался голос с чеченским акцентом.

– Три миллиона долларов, – сказали по ту сторону трубки.

– Перед тем, как я заплачу деньги, я должен встретиться с моим братом, – ответил Джамалудин, – откуда я знаю, что товар у вас?

– Я пришлю тебе его палец в доказательство, – ответил посредник.

– Мало ли у кого ты отрежешь этот палец? – возразил Джамалудин. – Сейчас в Чечне столько трупов и столько пальцев, что можно продавать эти пальцы, как деликатесы, папуасам. Вы отрежете палец у покойника, а скажете, что это братний. Я хочу увидеть брата. Без этого разговора не будет.

– Хорошо, – сказал посредник.

Спустя два дня машины Джамалудина подъехали к Ровенскому кругу. Тогда это еще не было такое знаменитое место, как впоследствии, когда на кругу каждый день продавали и покупали людей. Но все-таки круг был самым очевидным местом для встречи на границе Чечни и Аварии, и, когда Джамалудин подъехал к этому месту, он увидел, что по ту сторону блокпоста стоят два черных джипа.

Машины Джамалудина остановились по эту сторону, и Джамалудин пошел через блокпост один. В это же самое время из машин, стоявших по ту сторону блокпоста, тоже вышел человек и пошел ему навстречу. Он должен был оставаться с людьми Джамалудина в качестве заложника, пока Джамалудин осмотрит товар.

Когда они одновременно проходили мимо солдат на блокпосте, Джамалудин повернул голову и увидел, что это Арзо Хаджиев.

– Ты станешь богатым человеком, нохчи, – сказал Джамалудин, – если продашь каждого своего брата по три миллиона.

– Я не в доле, – ответил Арзо, – это все, что я мог для тебя сделать.

Джамалудин отвернулся и пошел дальше.

Его везли довольно долго, часа три, усадив между двумя боевиками и напялив мешок на голову, и, когда Джамалудина наконец вывели из машины, было уже совсем темно. Они стояли на небольшой площадке, отбегавшей в сторону от дороги между двух скал. Горы вокруг были как складки покрывала, которое бросил Аллах, прежде чем навсегда покинуть эту землю, и прямо под правым колесом джипа темнел треугольный рот минной воронки.

Один из сопровождающих Джамалудина показал рукой на «Ниву», стоящую по ту сторону воронки, и сказал:

– Говори только по-русски.

Джамалудин сел на заднее сиденье «Нивы», и, когда человек, сидевший там же, повернул голову, Джамалудин спросил у него:

– Где мой брат?

Человек молчал несколько секунд, как будто не понимал, что его спрашивают. Он был очень худ, – килограммов на тридцать меньше, чем весил Заур, когда Джамалудин видел его последний раз; у него было серое, как пемза, лицо, опутанное свалявшейся паутиной бороды, и глаза покойника.

– Заур? – сказал Джамалудин.

Человек неожиданно улыбнулся, так, что его лицо от морщин сложилось гармошкой, и сказал:

– Знаешь, я как раз собирался поехать в Дубай, чтобы похудеть. Бешеные деньги это должно было стоить. Похоже, я сильно сэкономил на диете.

– Как с тобой обращаются? – спросил Джамалудин.

– Я не жалуюсь.

Человек, наблюдавший за ними с переднего сиденья, едва заметно хмыкнул, а Джамалудин обнял брата и сказал:

– Я вернусь за тобой.

Дир рахъаса арац къуге 3, – проговорил Заур, прежде чем его оборвал гортанный окрик.

Джамалудин вылез из машины и пошел к тем людям, которые его привезли. Несмотря на то что на чеченце с переднего сиденья была черная шапочка с прорезями для глаз, Джамалудин узнал его по искалеченному большому пальцу на правой руке: четыре года назад этот человек был в отряде Арзо. Его чуть-чуть не расстреляли за мародерство.

Заур Кемиров запретил платить выкуп не из одной гордости: настоящая причина запрета заключалась в том, что он сам вел переговоры о своем освобождении.

Это было не так-то просто, потому что Заур сначала не знал, кто его держит и где. Он очнулся в подвале, в котором даже не было щелки наружу, и вдобавок, когда его везли, положив на пол «Жигулей», ему сломали руку.

Стена подвала была сделана из бетонных плит с выпиравшими из них ушками арматуры, и к этому-то ушку и пристегнули наручником сломанную руку Заура. Заур в это время был без со знания, и никто не заметил, что рука сломана.

Спустя два дня Заура достали из подвала, посадили в маши ну и снова куда-то повезли. В конце путешествия его ждал другой подвал, который отличался от первого: ушко в бетонной арматуре было на полу.

На этот раз Заур сидел не один; вместе с ним в подвале был какой-то карачаевец. Заура и карачаевца очень берегли. Еду им подавали сквозь окошечко, так, чтобы они никогда не видели лиц тюремщиков, а если тем случалось войти в подвал, Зауру и карачаевцу всегда велели отвернуться к стене и накидывали им мешок на голову.

Вот прошла неделя после того, как Заура украли, и тюремщики через окошечко велели Зауру лечь ничком и не шевелиться. Заур лег и накрылся курткой, как мог, а в подвал вошли двое.

Зауру накинули мешок на голову и посадили прямо.

– Как тебе в моем отеле? – спросил тот, который стоял справа.

– Не жалуюсь, – ответил Заур. Невидимый собеседник хмыкнул и сказал: