Евгений Сухов - Побег

Калистратов начальственно хлопнул ладонью по столу.

— Да ты хоть понимаешь, Саша, что это значит? Если он жив, если ему удалось бежать из колонии, то тогда и ты, и я, и еще Бог знает сколько людей оказываются под ударом… А кстати, у тебя откуда такие сведения?

Шрам хмуро усмехнулся, глянув на часы. Восемь уже…

— Телеграф работает, исправно работает. Не хуже вашей фельдсвязи.

— А ты ни с кем не встречался… оттуда? — подозрительно поинтересовался Калистратов. Шрам коротко мотнул головой: нет, мол.

— Тогда я что-то не понимаю, ты меня с места сорвал только за этим — сказать, что Варяг бежал? Что, об этом нельзя было по телефону сообщить?

— Да не за этим, совсем не за этим, — Шрам поднялся. — Разговор тут один наметился. Зайдем? — Он быстро прошел к внутренней двери, ведущей в соседнюю комнату. Ту самую комнату.

Калистратов нахмурился, но возражать не стал. Он не боялся этого, с позволения сказать, законного вора, потому что даже мысли не допускал, что тот может пойти против своей московской крыши.

Когда они вошли в темное тесное помещение с занавешенными окнами. Шрам тихо спросил:

— Я все понять не могу, генерал, зачем вы меня тогда заставили смотреть. К чему тот спектакль понадобился? С ними нельзя было… разобраться в другом месте?

Калистратов хмыкнул.

— Да ведь в том и фокус состоял, чтобы ты, Саша, присутствовал. Мы ведь с тобой тогда заключили сделку. Ее требовалось обмыть. На всякий пожарный случай.

— На какой?

— Да чтобы ты, не дай Бог, не передумал. Потом. — Шрам исподлобья посмотрел на генерала злым взглядом.

— А если вдруг я теперь передумал? — Калистратов вмиг посерьезнел.

— Ну это зря. У меня на тебя, Саша, во-от такое уже досье собрано. Ему, Саша, цены нет. Кто бы его ни увидел, сразу бы захотел приобрести. Хоть наши, хоть ваши.

— И кто же из ваших с ним уже ознакомлен? — с издевкой спросил Шрам, чувствуя, как в нем закипает злоба.

Его по— детски наивный вопрос, кажется, озадачил старого эмвэдэшника.

— Да ты не волнуйся, милый, кому надо, тот узнает.

— Ты, блядь, не забывайся, с кем говоришь! — взорвался Шрам. — Со мной так не надо! Я тебе не московский хозяйственник — за слово могу глотку порвать!

Калистратов понял, что переборщил.

— Ну, ну, не горячись, мы же свои люди, не чужие, что ты… — Калистратов направился к двери. Но Шрам загородил ему дорогу.

— Ты правильно сказал, гражданин генерал, не за тем я тебя сюда вызвал. У меня к тебе важный разговор наметился, и я хочу сейчас все обсудить.

— Здесь? — заволновался Калистратов. Шрам заколебался.

— Нет. В другом месте. А привел я тебя сюда для того, чтобы напомнить… А теперь пошли!

И, к удивлению Калистратова, Шрам пошел к угловому шкафу и легко его отодвинул. За шкафом обнаружилась темная дверка.

— Комнатка с секретом, — криво улыбнувшись, сказал Шрам, жестом приглашая генерала войти.

— И куда эта дверь?…

— На заднюю лестницу, в коридор. Там спереди одна лестница — для всех, а тут другая — для своих. Что, интересный домик?

Они стали спускаться в кромешной тьме. Лесенка привела их в коридор первого этажа. Шрам уверенно шел впереди, освещая дорогу фонариком. По той же лесенке они спустились в подвал.

Плотно закрыв дверь, Шрам почувствовал, как вспотели ладони. Он опять занервничал. Лица Калистратова он разглядеть не мог.

— Вот что, генерал, — начал Шрам глухо. — Я пришел к выводу, что ты стал представлять для меня опасность. Ты и сам сейчас об этом мне сказал, даже стал угрожать. Своим досье.

— Ты хоть отдаешь себе отчет в том, что может случиться? — сдавленно прошептал генерал, который все понял. — Неужели ты думаешь, что, убив меня, ты останешься неуязвимым. Да ведь в Москве прекрасно известно, что я тебя разрабатываю уже год. И известно, куда я уехал…

— Плевать! — жестко произнес Шрам. — Ты, генерал, уже отыгранная карта. Неужели ты не отдаешь себе отчет в том, — продолжал он, насмешливо передразнивая Калистратова, — что кроме тебя меня разрабатывают и другие люди, из другого вашего ведомства?

Это была его козырная карта. И по реакции генерала он понял, что выиграл.

— То есть как? Что ты имеешь в виду? — Голос Калистратова прозвучал глухо, убито.

— То, что Варяг — неважно, жив он или убит — уже никого не интересует. И ты, генерал, тоже никого не интересуешь. Ни ты, ни твое досье. А вот меня ты сильно интересуешь.

Шрам достал из внутреннего кармана нож с коротким зазубренным сверху лезвием. В подвале был кромешный мрак. И Калистратов, конечно, ничего не увидел. Но услышал. Когда Шрам размахнулся, крепкая золингенская сталь с характерным свистом рассекла воздух. Генерал попытался в последнее мгновение отступить. Но Шрам, сделав шаг вперед, шумно выдохнув, вогнал нож точно между ребер, в левую часть груди, и дважды резко повернул лезвие по часовой стрелке.

Он вырвал лезвие из груди лишь тогда, когда убедился, что генерал перестал сопротивляться и, хрипя, рухнул на кучу строительного мусора.

Шрам хладнокровно выждал пару минут, и только потом, осторожно обходя Калистратова, чтобы не наступить в кровавую лужу, нагнулся над неподвижным телом. Он прислушался. Генерал не дышал. На всякий случай Шрам приложил пальцы к шее. Пульс также не прощупывался. Калистратов был мертв. Теперь надо спешить. Шрам включил фонарь и в его тусклом свете осторожно скинул ботинки, снял пиджак и брюки, повесил их на гвоздь в стене, нашел оставленный час назад баул, раскрыл молнию, вынул электропилу. Пила была немецкая, аккумуляторная, перед поездкой он ее полностью перезарядил. Положив пилу под ноги, он достал толстый рулон полиэтилена, раскатал его на неровном замусоренном полу и с усилием перекатил на него тело. Взяв в руки пилу. Шрам после секундного колебания нажал кнопку. Раздалось ровное тихое жужжание. «Хорошо, — подумал удовлетворенно Шрам, — тихо».

Сначала он отрезал руки, потом ноги, потом голову. Кровищи было до хрена… Туловище кромсать он не стал — решил, что и так сойдет. Все это он аккуратно завернул в полиэтилен: по отдельности каждый кусок.

Осмотрев шесть разных по объему полиэтиленовых свертков, он разложил их по трем отдельным сумкам. Потом внимательно осмотрел пол и, взяв лопату, собрал с него кровавые пятна вместе с землей, бросив ее в одну из сумок. Осмотревшись еще раз, Шрам удовлетворенно крякнул и, выскользнув из подвала в коридор, тихо проследовал в туалет. Там он тщательно вымыл руки, смыл кровавые кляксы с лица, снял окровавленные трусы и майку, свернул их и нагишом быстро вернулся в подвал.

Из баула Шрам достал свежие трусы, майку и пятилитровую канистрочку с бензином. Переодевшись в чистое, надев ботинки и верхнюю одежду, он выбрался на свежий воздух и осмотрелся по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, сел в «Ниву» и подогнал ее задом вплотную к двери подвала. Погрузка расчлененного трупа заняла минут пять — особенно тяжко ему пришлось с обезображенным туловищем.