Стивен Хантер - Гавана

Капитан в последний раз проверил свой семимиллиметровый пулемет и прикинул его на вес. У капрала была только кувалда, проверять которую не имело смысла. Но он был человек методичный и на всякий случай все же проверил.

Капитан выбрался из-за машины и кивнул ближайшему из тех, кто должен был блокировать улицу. Парень поговорил по рации с машиной, которая стояла на другом конце квартала. После этого они достали из багажников козлы для пилки дров и перекрыли движение.

Латавистада шел первым. Трое вооруженных мужчин перешли улицу и пошли по другой стороне. Санха мигом опустела; присутствие машин, в которых сидели парни с автоматами, говорило само за себя. Добравшись до здания, троица нырнула в подъезд и оказалась в центральном проходе, вонявшем помойкой.

Проход вел во внутренний дворик, на который смотрели два ряда балконов. Они поднялись по деревянной лестнице на второй этаж, свернули налево, миновали три квартиры и оказались у дверей квартиры номер двести пять.

Вот и все. Ритуала подготовки не требовалось. Капрал поднял кувалду, размахнулся и нанес могучий удар. Замок разлетелся на куски, и дверь распахнулась настежь.

Фрэнки тут же ворвался в квартиру, хотя прекрасно знал, что первому достается сильнее. Он помнил, как это делали рейнджеры в кино, и двигался так же. Не забыл снять оружие с предохранителя, и его автоматический пистолет напоминал змею, готовую броситься в атаку. Двигаться нужно было быстро, по прямой линии, которая, как известно, является кратчайшей. Он пинал ногами стулья, нырял за углы, держа перед собой пистолет, готовый тут же выплюнуть свой заряд.

Но цели здесь не было. Точнее, не было Эрла Суэггера. Одна лишь толстуха, завернутая в одеяло, стояла на коленях перед свечой, которая в свою очередь стояла перед иконой Божьей Матери. Испуганная женщина подняла глаза, увидела свирепое лицо и оскаленные зубы бросившегося к ней Фрэнки, но не сделала попытки убежать или хотя бы защититься. Фрэнки ударил ее в лицо, повалил на пол и продолжил свой крестовый поход.

Но вскоре понял, что это бессмысленно: в квартире не было никого, кроме молившейся шлюхи.

Он вспомнил, что нужно поставить «стар» на предохранитель, чтобы не поранить себя, опустил пистолет и начал наблюдать за драмой, в которой участвовали два человека: капитан Латавистада и женщина.

Она съежилась. Капитан, бывший воплощением мужественности, кричал на нее по-испански. Он напоминал стервятника, махавшего раскинутыми крыльями: его глаза горели, клюв жаждал крови. Когда женщина не ответила, Латавистада сильно ударил ее по лицу и выбил зубы — фальшивые, как сразу понял Фрэнки. Индеец схватил ее за волосы, заставил выпрямиться, и тут она плюнула в Латавистаду. Но тот успел уклониться и отплатил Эсмеральде новым страшным ударом. Несколько минут он методично избивал женщину, не задавая никаких вопросов, пока в дверях не столпились полицейские, наблюдавшие за работой мастера своего дела. Индеец держал, а капитан бил в самые больные места. Наконец Латавистада отошел, капрал разжал руку, и женщина ничком упала на пол.

Капитан неторопливо опустился на колени, обнял Эсмеральду, поднял и стал утешать ее.

Тут Эсмеральда повернула к нему лицо и заговорила.

В ее голосе слышались гордость и любовь, достоинство и ликование.

Латавистада посмотрел на Фрэнки.

— Друг мой, мы опоздали. Мне очень жаль говорить это. Полчаса назад пришел человек и с ним три негра-матроса. Norteamericano ушел с ними. Эсмеральда поняла, что они отправились в порт. Если это так, то его уже нет. Он сел на судно и сбежал.

Разочарование было столь велико, что Фрэнки чуть не завыл. Так близко и в то же время так далеко. Они действовали недостаточно быстро. Опять, опять, опять! Этот проклятый малый всегда опережает его. Скользкий сукин сын, мать его...

— Погоди, — сказал Фрэнки, которого вдруг посетило вдохновение. — У меня идея.

— Слишком поздно.

— Для большинства. Большинство людей сели бы на пароход, уплыли и не оглянулись. Но только не этот. Я знаю, что заставит его вернуться.

— Фрэнки, друг мой, ты говоришь сгоряча.

— Ничего подобного. Возьми эту женщину, — промолвил Фрэнки. — И скальпель.

С каждым шагом, с каждым поворотом, с каждым новым запахом ему становилось легче. Они кучкой спустились по Санха к Капитолию, и никто не обратил на них внимания. Это была всего лишь еще одна группа из двух белых и трех негров, проталкивавшаяся сквозь толпу, освещенную вывесками ночных клубов и баров.

— Понимаете, на двух быстро идущих мужчин обратили бы внимание. Поэтому я взял с собой этих трех славных негров, и теперь мы тесная компания, жаждущая свободы и удовольствий, — моряки, туристы или солдаты, какая разница?

Оставив Капитолий позади, они оказались в лабиринте узких улочек Старой Гаваны со множеством крошечных баров и пивных погребков. Всюду горели неоновые вывески, всюду были люди. Мужчины миновали Лампарилью и вскоре почуяли запах моря.

Они нырнули в арку, прошли через двор частного жилого дома и оказались в порту. На воде безмятежно покачивались танкеры и сухогрузы, напоминавшие небоскребы. Темнота не мешала Эрлу видеть краны, похожие на хищных птиц с распростертыми крыльями. Повсюду валялся мусор: в порту не подметали.

— Туда. Осталось немного.

Матросы не солгали. За громадными судами скрывался причал для небольших суденышек. На волнах подпрыгивали рыболовецкие шхуны и прогулочные яхты — как шикарные, так и старые калоши. Вскоре они добрались до одномачтового траулера с низкой осадкой. Палуба «Дэйс Энд» была завалена сетями.

— Я не могу пригласить вас вниз. Там чувствительное оборудование. Сами понимаете.

— Мне плевать, что у вас на борту. Можете слушать разговоры кальмаров хоть весь день. Меня это не касается.

Появились еще два негра и помахали приближавшимся товарищам. Вслед за ними на палубу вышел белый. Лицо у офицера было мрачное. Было видно, что происходящее ему не по душе.

— Похоже, он не любит американцев, — сказал Эрл.

— Так его учили, вот и все. Он сделает все, что я скажу. Этот молодой балбес восхищается мной. Считает меня героем.

— Все они балбесы.

— Завтра днем мы высадим вас в Ки-Уэсте. Оттуда доберетесь сами.

— Премного благодарен.

— Не за что. Правда, вы должны мне за один чудесный шейный платок. Он мне очень нравился.

— С наличными у меня негусто. Может быть, примете чек?

— Наличные, чек, песо, рубли, лиры. Возьму все, старина. Кстати, отличный был выстрел.

— Я должен был убить его и ранить вас.

— Суэггер, почему вы этого не сделали? Это причинило вам множество неприятностей.

Эрл только улыбнулся.

Добравшись до траулера, стоявшего в полуметре от берега, они прыгнули на палубу, качнувшуюся под ногами. Эрл оглянулся, но увидел только темноту, а за ней — зарево Старой Гаваны.