Лев Пучков - Жесткая рекогносцировка

Ну и как теперь выкрутиться из ситуации?

— Время вышло. Решение?

— Слово.

— Конкретнее?

— Я не буду пытаться с ними встречаться. Достаточно?

— Так... Ага, понял. Думаешь, хитрее всех?

— А что тебе не нравится?

— То есть ты, конечно, пытаться не будешь... Но если вдруг тебя застукают с кем-нибудь из этой шатии, всегда можно будет сослаться на форс-мажор. Они подошли сами, заговорили со мной, а я даже без понятия — кто такие...

— Погоди...

— Не пойдет!

— Ну а что ты хочешь?

— Смени формулировку.

— Хорошо. — Оксана тяжело вздохнула и выдала требуемое: — Я не буду с ними встречаться. Ни при каких обстоятельствах.

— Слово?

— Слово.

— Ну вот и славно, — папа поманил пальчиком горничную и сдал опасный телефон. — Умница!

И принялся как ни в чем не бывало помешивать остывший чай. Хотя заметно было — украдкой облегченно вздохнул и слегка расслабился.

Хорошо, когда дочь — умница. Не надо лишний раз давать команду, чтобы кого-то неправедно упекали за решетку или вовсе уничтожали физически. Зачем без надобности грех на душу брать?

Плохо, что умница чересчур впечатлительна и склонна к самокопаниям. Сидит сейчас с потухшим взором, бездумно смотрит в окно и тихо ненавидит всех подряд...

— Ты пойми, я ведь это не из вредности. Да я за тебя умереть готов, горе ты мое! Просто есть вещи, которые тебе в твоем возрасте пока что не понять...

— Прекрати, папа! Оставь это для своих тупоголовых дуболомов, ладно?

— Ну хорошо, хорошо...

— Так ты едешь с нами на бал, или как? — осторожно поинтересовалась мама, совсем потерявшаяся в этой внезапно налетевшей буре страстей.

— МА-МА!!!

— О боже... Да чего я такого сказала-то?!

— Не трогай ее, Маня, — мягко посоветовал мудрый папа. — Какой, на фиг, бал? У нас траур, надо ждать, пока рассосется.

— Ну и что теперь, будешь в праздник дома сидеть?

— Маня...

— Чего — «Маня»? Сорок пять лет уже Маня! Съездила бы хоть в «Поземку» эту вашу, развеялась...

— А что — хорошая идея, — в потухшем было взоре Оксаны появился какой-то нездоровый проблеск. — Поеду, развеюсь... Нажрусь там, как свинья, перебью всю посуду, драку устрою, опозорю вас на весь свет!

— Господи, да какая муха тебя сегодня укусила?! — У мамы от огорчения даже губы затряслись — сейчас заплачет.

— Да на здоровье, — папа хладнокровно пожал плечами. — Это ты себя опозоришь. Мы в твою «Поземку» не ходим, мнения ее завсегдатаев нам глубоко безразличны, ты человек взрослый, отвечаешь за себя сама...

— Ага! Насчет этого, значит — «взрослый»?

— Угу, взрослый. Так что — приятного вечера, радость моя...

Интересно, почему эти дебилы всегда врубают музыку на полную мощность?

Децибел тут — чересчур. Как зайдешь, с непривычки на уши давит — жуть! Хочется тут же выскочить обратно. Светоэффектов тоже через край. В глазах рябит, двоится и троится. Нужно долго привыкать, чтобы хоть как-то ориентироваться во всех этих сполохах, вспышках, заревах и протуберанцах. Пока отыщешь взглядом знакомые лица, глаза сломаешь: людей тут полно, они не просто сидят, а активно перемещаются, и от этого кажется, что их в два раза больше!

И вообще, всего тут много, и все тут почему-то очень бестолково.

«Поземка» — «элитный» ночной клуб. Тусуются тут дети первых людей страны и разные именитые знаменитости. Могли бы, наверное, как-то все организовать поприличнее, на более достойном уровне. Или, может, это некий отголосок «социальной справедливости»? В смысле, в стране бардак — и у элиты на вечеринках то же самое?!

Так, а вот и сокурсники — почти половина группы собралась, несколько столиков сдвинули вместе.

— Привет, биомасса!

— Привет, синий чулок.

— Кх-а-аа! Кх-то прише-ел!!! Кха-кхая чессь для нашшшего болота!

— Окси! О-о-оуу! Оу-кси! Ну все!

— На рейв-парти у нас нынче тетка — первый класс! И воще, блин, воще — сегодня полный рас-колбас!!!

— О-о-оуу!!!

— Ксю-ха! Ксю-хха!! Ксю-кхы-кхы...

— Ага... Уже наширялись?

— Нет, тебя ждем.

— Совсем мозги кончились? Когда это я с вами ширялась, придурки?

— Да, ты у нас не такая. Но ты, не такая, только намекни — мы тебе...

— Ага, все бросила, помчалась намекать... Чего там у нас сегодня в меню?

— Да так — все как обычно...

С сокурсниками Оксана не церемонится. Смысла нет. Это она для них, оперируя понятиями папиного круга, — прекрасная партия. А они для нее — никто, мелочь пузатая. По табели о рангах даже в один разряд никто не попадает. Пример: «Поземка» охраняется как режимный объект, секьюрити тут высшей категории, контролируется каждый квадратный метр, хозяева отвечают за безопасность гостей в буквальном смысле головой. Первое правило режима: охрану посетителей в клуб не пускают. Плечистые хлопцы и накачанные девицы с резиновыми мышцами дисциплинированно ожидают предписанные к хранению тела в дорогих машинах на утыканных камерами слежения парковках. Есть небольшое исключение: с охраной в клуб имеют право зайти ровно пять человек в мире. Билл Гейтс и Джордж Буш в этот список не входят, на первом месте там стоят дочки президента, а на четвертом — Оксана Зубова. Кроме того, ее охрана может потребовать пересадить посетителей из-за любого столика, если они затрудняют наблюдение за объектом с целью обеспечения его полной безопасности.

Вот вам разница в разрядах.

Но дело, в принципе, даже не в табели о рангах. Ребята из «Ополчения», по определению папы, — «пустое место», однако Оксана общается с ними с большим удовольствием. Потому что они умные, нестандартно мыслят, имеют твердые намерения сделать мир лучше, и хотя бы уже за это их можно уважать.

А за что уважать этих бездарных детей вельможных родителей, которые сами по себе, без пап и мам, ровным счетом ничего собой не представляют?

Вот Петя Иванов, сын министра, холеный ленивый красавец, неформальный лидер их группы и полнейший бездарь (уже год как капает слюной в сторону Оксаны, все какие-то там планы строит, дубина!). Вот выдержка из разговора Оксаны с Петей по существу вопроса:

— Петя, ты чего себе вообразил?

— Ну че, я те вооще, что ли, совсем не нравлюсь, ннэ?

— А ты еще чего-нибудь можешь, кроме как «зажигать, отрываться, тусоваться, оттягиваться»?

— Ну, ты понимаешь, Окси... Мммэ... Ну, мы сейчас, типа, молодые, надо все успеть...

— Нет, ты мне ответь конкретно-прямо: на что ты способен?

— Ну, я че-то не понял, вооще, че ты имеешь в виду... Я че, слабо упакован, ннэ?

— Петя, барахло, бабки и крутые тачки — это не твое. Это тебе папа дал. Этого добра у нас у всех — сынков и дочек — хватает. А вот конкретно тебя: в одних трусах, на лужайке, без всего, что тебе предки дали, — за что тебя, голого Петю, можно не то что бы любить, а хотя бы просто уважать как личность?