А. Южный - Зэками не рождаются

Она угостила его крепкой наливкой и уложила с собой в постель. Тело у нее было мягкое и пышное, ну, прямо как теплая пуховая перина, и, о чудо! Виктор постепенно стал забывать про свою Ниночку, и тогда он решил, что будет проводить с женщинами не более одной или двух ночей, чтобы не влюбиться и потом не страдать, а привязаться к женщине он мог быстро, так как был влюбчивым.

Его жизнь распутника была еще и своеобразным актом мести прелестным созданиям.

— О чем ты задумался, милый? — прервала его размышления Тоня. — Я хочу тебя…

До самого утра Виктор и Тоня ненасытно и жадно отдавались друг другу, ведь они, наконец, были свободны, и их любовь теперь тоже была свободной, не регламентированной строгими и бесчеловечными инструкциями лагерных застенков, ее не могли прервать похабные беспардонные напоминания вертухаев о «прекращении половой деятельности».

И музыка сильной страсти и дотоле неизведанных мучительно-сладких чувств поглотила, увлекла их, затащила, закружила в буйном океане любви.

На новехонькой, молочного цвета «Волге», приобретенной на торговой автобазе, директор мясокомбината Арутюнов выехал в торжественно-приподнятом и лирическом настроении. Еще бы! Заполучить такую тачку! Не так-то просто это было, да еще по госцене. Теперь придется почти целый год «кнокать» мясом этого завбазы, будь он трижды проклят, стрекозел поганый! Почти все машины налево продает. «Вот так и живем, — подумал Арутюнов, — ты — мне, я — тебе, закон жизни. Зато с таким „кадиллаком“ все девки мои будут», — ликовал в душе Арутюнов.

Только он успел подумать об этом, как на шоссейной дороге возникли две миловидные девушки, приветливо махавшие ему руками и очаровательно улыбавшиеся.

— Ну вот, — пробормотал Арутюнов, — на ловца и зверь бежит.

У обеих были смазливые, веселые мордашки, а одинаковые по расцветке ситцевые платьица в горошек обтягивали стройные фигурки.

— Девочки, вы не сестренки случайно? — спросил он игриво, при этом слишком резко, но с шиком затормозив «Волжанку», отчего эффектно взвизгнули тормоза.

— Да, да, — пропели они.

— Куда вам, сестренки? — Арутюнов предвкушал легкое и приятное знакомство.

— Нам до города надо. Подбросьте, а? Мы нам очень благодарны будем, — многообещающе заулыбались девчата.

— Значит, вы сестренки? А мне нужны бабенки, — скаламбурил он и самодовольно рассмеялся своей плоской шутке.

— Да вы поэт, — кокетливо улыбнулась блон-диночка.

Арутюнов был польщен похвалой, ибо мнил себя поэтом, не желая замечать, что стихи его — сплошное рифмоплетство.

— Ну так что, подвезете? — всем своим видом девчата хотели показать, что они покорены им.

Арутюнов был на седьмом небе. Такие девочки! И сами лезут в пасть. С улыбкой до ушей он распахнул двери и галантно пригласил:

— Прошу, лапочки.

Арутюнов не заметил, как от стены ближайшего дома отделились две мужские фигуры.

— Ой, а вот и наши супруги, — захихикали девчата.

— Добрый день, — доброжелательно, чуть заискивающе улыбаясь, обратился к нему один из них — молодой, упитанный парень в элегантном костюме и белой импортной рубашке с галстуком, усаживаясь на заднее сиденье. — Вы не против, конечно. Если подбросите нас, мы вам хорошо заплатим.

В это время второй парень, высокого роста, с рисковыми глазами, тоже широко улыбаясь, уселся на переднее сиденье.

— Нежелательно, молодые люди, — проговорил опешивший директор мясокомбината, всем своим звериным нутром почуявший недоброе, к тому же он видел в каждом мужчине потенциального конкурента, и поэтому ревновал всех хорошеньких женщин вселенной ко всем мужчинам. — У меня новая машина, ей требуется обкатка, и нагрузка ей нежелательна, — на ходу придумал Арутюнов причину отказа. — Не могу, ребята, не могу, я двигатель «посажу». Выходите!

— Ну, пожалуйста, мы вас очень просим. Вы такой добрый, — заворковали девчата.

— Нет, нет, я сказал выхо…

Договорить Арутюнов не успел. Что-то резкое, непонятное и ужасное сдавило воловью шею.

«Удавка», — промелькнула страшная мысль. Он судорожно схватил веревку, но при каждом движении она резко, словно зубьями, вонзалась в его тело.

— Здоровый, кабанюга, — прорычал неуклюжий парень. — Трахнем его чем-нибудь, а то еще вырвется, козел. Смотри, он еще трепыхается.

Несколько ударов кастетом по голове хватило, чтобы Арутюнов перестал сопротивляться. Через несколько секунд тело его, обмякшее, словно мешок с костями, завалилось вправо.

— Вот мразь, а? Девчат наших решил подцепить, — нагло рассмеялся Бегемот.

— Готов, родимый, волоките его назад, — приказал Узбек.

— Вы посмотрите получше, может, жив еще, — вмешалась девка с большими оленьими глазами.

— Да нет, хана ему. Это стопудово.

Узбек сел за руль и погнал машину вперед к темно-зеленому лесу.

— Ну, что с ним валандаться? Айда, ошмонайте его как следует и выкиньте туда вон в кусты, пока нет машин.

— Послушай, Бегемот, бумажник я взял, а денег почему-то совсем мало, — удивился Узбек.

— Он их, видимо, закурковал куда-то. И справки-счета почему-то нет нигде. А ну-ка, Ирочка, посмотри у него в трусах, — потребовал Бегемот.

— Еще чего! — деланно возмутилась она.

— Ты смотри, какая декольтированная стала, а ну посмотри, говорю, члена, что ли, испугалась?! — зарычал Бегемот.

Девчата расстегнули штаны и, к своему удивлению, нашли в трусах большую пачку сотенных и справку-счет на имя Арутюнова Погоса Ашотовича.

— Вот опытный, гад, — удивились штопорилы. — Знает, куда ценности прятать.

Прошел почти месяц, как Осинин вернулся от «хозяина». Ощущение эйфории свободы несколько угасло, когда его неожиданно вызвали в горотдел милиции.

— Так, Осинин, к кому приехали и зачем, рассказывайте, — строго спросил у него поджарый властный полковник, начальник горотдела, пожелавший лично познакомиться со знаменитым налетчиком. Под глазами у него были «мешки» — неизбежное следствие бессонных ночей; цвет кожи был нездоровый, пергаментный, а взгляд суровый и пронзительный.

Виктор спокойно и солидно все объяснил.

— Значит, вы были ярым нарушителем режима? Чем думаете заниматься дальше? На работу устроились? Нет? Почему?! — неожиданно закричал он, — снова на «гоп-стоп» решили ходить? У нас здесь это не пройдет, милейший, — помахал он предупредительно сухощавым пальцем.

— Да нет, что вы, с этим покончено раз и навсегда. Даю вам слово, товарищ полковник.

— Вы все так говорите, — раздраженно проговорил полковник, но уже несколько мягче, — вы кто по профессии?

— В зоне освоил специальность электрика и каменщика. А сейчас пишу книги.