Михаил Нестеров - Черный беркут

Он может проскочить один, но на другом его встретят и откроют огонь на поражение.

— Ладно, об автодороге забудем. Вполне допустимо, что за два часа «беркуты» доберутся сюда и ступят на одну из троп. Какую — неважно. Вертолеты быстро обнаружат их на узкой дороге. Мы не знаем дня и часа, когда начнется операция по освобождению Орешина, однако я на сто процентов уверен, что ночью.

Губы Осоргина тронула улыбка. «Здорово, — подумал он. — Не знаю, в каком году, но обязательно ночью». Он посмотрел на Головачева, как тот воспринял его глубокое умозаключение. Тот склонился над картой.

— Давай все же попробуем определить час, — предложил директор, — и подойдем к этому обобщенно. Самый глубокий сон у человека с трех до пяти утра. От ноля часов до трех более чуткий...

Кавлис просто обязан был это знать. Таковы физиологические особенности человека, которые разведчик должен усвоить на первых порах. Однако среди людей Расмона есть «совы» и «жаворонки», кого-то мучает бессонница, кто-то засиделся за игрой в нарды и так далее. Подобное надо учитывать. Все это входило в работу разведчика.

Длинная ночь в представлении Осоргина сократилась до одного часа. Он определил начало операции Кавлиса между одиннадцатью и двенадцатью часами ночи: час пик — с трех до пяти — он отбросил, поскольку, учитывая те же физиологические особенности, многие прерывают свой сон под утро. Стало быть, около двух часов ночи разведчики должны выйти на одну из горных троп. К этому же времени в стане Безари Расмона начнется переполох. И тут необходимо, чтобы он усилился ревом турбин вертолетов. Десантники наделают шуму, дадут понять Безари, что погоня за похитителями Орешина бессмысленна, даже губительна. Впрочем, о погоне он тут же забудет, если такая мысль придет ему в голову.

Даже при таком раскладе — благополучном для Орешина — ликвидация банды Расмона не входила в планы группы поддержки. Дело в том, что Осоргин не располагал точными сведениями о населении кишлака. Данные были противоречивыми: по одним выходило, что в поселке из мирных жителей никого не осталось, по другим — что несколько семей вернулись в село, И это сковывало руки спецназовцам, поскольку при интенсивном огне могли пострадать мирные жители. Усугубляла положение ночь, ограниченная видимость.

И еще одно. Вертолеты с десантом могли появиться над Умуджкантом до объявления тревоги. И это было не страшно: проснутся.

Главное — это день начала операции. Интуиция подсказывала Осоргину, что он не ошибся. Во всяком случае, не должен.

Головачев выпрямился, повел затекшей шеей.

— Все стройно получается у тебя, Вадим, за исключением одного. Поиски группы Кавлиса нужно начинать не с поселка Умуджкант, а собственно с горных троп, единственного пути при отступлении отряда. Вертолеты, снабженные приборами ночного видения и мощными прожекторами, низко пройдут этими маршрутами и обязательно обнаружат группу Кавлиса. Таким образом можно будет избежать перестрелки в непосредственной близости к кишлаку или в самом населенном пункте. Безари к этому времени поднимет людей и начнет преследование; он не пойдет на юг или север, он, так же как и мы, будет уверен, что Орешина уводят от него в западном направлении.

— Что ж, неплохо.

— Это очень хорошо. Вот тогда он точно нарвется на справедливый гнев «беркутов», которые тотчас продемонстрируют ему свои клыки. При поддержке вертолетов четыре десятка бойцов спецназа быстренько разберутся с боевиками Безари. Их не будут сдерживать мысли о мирных жителях. Огонь на поражение будет шквальным.

Осоргин нахмурился:

— Погоди, ты о чем говоришь, Александр Ильич? Какие клыки?

— Я говорю о взаимопонимании. Но вначале выскажу тебе несколько тезисов или положений. Применение воздушного десанта, равно как и спецподразделений, представляет собой сложный комплекс боевой деятельности. Подобная операция должна быть основана на четком управлении и взаимодействии между десантом, военно-транспортной и боевой авиацией и сухопутными войсками.

— Ты мне лекцию не читай, говори по существу. Я и без тебя это знаю. Сухопутные войска — это отряд Кавлиса, так?

— Совершенно верно.

— А боевая авиация — это гранатометы, которые, возможно, имеются у твоего майора. Не дури мне голову. Я еще раз тебе говорю: давай по существу.

— А я еще раз тебе напомню, Вадим: я сложа руки не сидел. Нельзя использовать в сложившихся обстоятельствах части ВДВ, а только их технику, если на то пошло, вертолеты. Или ты забыл, кто такой майор Кавлис? Он — заместитель командира бригады. Сейчас у него восемь человек, и мы просто обязаны скомплектовать группу поддержки «беркутами», его подчиненными, которые понимают друг друга с полувзгляда. Поэтому я и завел разговор о четком управлении и взаимодействии между десантом и сухопутными войсками.

— Сухопутным отрядом, — поправил его Осоргин. — Расписал ты все, как художник, так и вижу перед собой картину «Мишки на Юге». Кстати, предстоящая операция получила название «Юго-запад».

Головачев пожал плечами: не в названии дело.

Осоргин некоторое время молчал, уставив задумчивый взгляд на чернильный прибор, который ему подарили ко Дню чекиста.

— Допустим, я соглашусь, — наконец сказал он. — Но меня уже торопят, и сам я тороплюсь. Пока мы будем комплектовать... — Осоргин поймал насмешливый взгляд Головачева. — А ну, Александр Ильич, что там у тебя? — строго спросил он.

— Это не у меня. Ты сам приказал начальнику штаба держать «беркутов» в полной боевой готовности. Вот они и млеют в своих шкурах. Ждут приказа. Не сомневайся, боевую задачу выполнят. И еще как. Ведь это их комбриг сейчас в плену у Безари. Ох и злые «беркуты»...

— Ладно, ладно, не расходись. Я еще ничего не решил.

— Мое предложение тебе понравилось?

— Допустим.

— Тебе ведь не нужно согласовывать с начальством состав группы поддержки? Не нужно, по глазам вижу. А шанс спасти Орешина многократно возрастает. Ну, ты же ничего не теряешь.

— Повторяю: я еще ничего не решил.

— Ну так решай!.. Времени-то нет. Такую группу скомплектуем! В старом составе, матерые «чистильщики», прошли весь Северный Кавказ. Лучшие из лучших. Подразделение твоего ведомства. Чего тебе еще надо?

Осоргин покачал головой, пристально глядя на генерала.

На столе зазвонил телефон.

— Слушаю... Да, соедините. Аксенов на проводе, — сообщил он Головачеву. — Сам проявил инициативу. Беспокоится за родственника. Да, это Осоргин.

— Вадим Романович, — начал Аксенов, — у меня есть одно соображение. Только не знаю, понравится оно вам или нет. Однако вы сами сказали, что любой минимум информации по Николаю и его...

— Постарайтесь изъясняться покороче.