Михаил Нестеров - Убить генерала

Он был один. Ему не нужен был второй снайпер, который открыл бы путь главной, серебряной пуле. Ему не нужно «окна» для своей пули, лишь окно генеральского джипа. И хорошо, что рядом нет никого, кто неоправданно усложнил бы выстрел.

Сигареты таяли, как патроны в магазине «СВД». Было десять, теперь осталось пять. Три. Шесть вечера — «лишь одна в стволе». И вот замок щелкнул еще раз, выпуская Близнеца.

Сегодня Витька не включал телевизор. Пару часов назад его фото показали по самарскому телевидению. По шести местным телеканалам.

Олег Клюев не верил своим глазам. Вообще не верил, что с ним такое могло произойти. С кем угодно, но только не с ним.

Вся жизнь Олега, отпраздновавшего тридцатилетие в мае, складывалась так, что он всюду опаздывал. Новости для того и придуманы, чтобы о чем-то рассказывать, передавать, показывать. Чтобы кто-то слушал и узнавал. Он и узнавал — последним. Не вникая в то, что он находится в огромной массе последних, тех, кто к раздаче опоздал. Едва ли не каждый день начинался с вопросов: «Слышал? Видел?» Взрывы, пожары и прочие происшествия пролетали мимо. Маньяки и грабители орудовали где угодно, только не в его дворе, не в его подъезде. Машины догоняли друг друга или сталкивались на других улицах. В кои-то веки раз произошло ДТП под окнами дома, но мешал здоровенный тополь, вымахавший до пятого этажа. Ничего не видно через листву. Соседям видно, а ему — нет. Прохожие глазеют на аварию так, словно заказали ее, а его заявку вроде как не завизировали наверху.

Впору припоминать анекдот про тещу, застигнутую зятем за тем, что писала в кастрюлю со щами. Глянув на зятя, она сказала: «Злые вы, уйду я от вас».

Вот и Клюев запросто мог написать в кастрюлю.

У него было две квартиры. Ту, что досталась ему по бабкиному завещанию, он сдавал, неплохо зарабатывая. Недавно он сдал квартиру парню, который назвался Виктором и заплатил сто семьдесят долларов за месяц вперед плюс столько же за страховку. Это его фото показали по «ящику», озвучили и даже дали бегущую строку:

«Органами внутренних дел города Самары разыскивается за совершение тяжкого преступления Крапивин Виктор Николаевич, 1980 года рождения... Всех, кому что-либо известно о нахождении преступника, просим позвонить по телефону... или сообщить в ближайшее отделение милиции».

Клюев мог набрать две цифры на телефонном аппарате, не вставая с места. Он сидел в кресле, пил кофе и смотрел телевизор. Он мог назвать адрес бабкиной квартиры, но не успеет доехать до нее. Омоновцы к тому времени сломают дверь, оперативники перевернут все вверх дном. И вдруг у него пропало желание стать свидетелем захватывающего действия, на первое место встала защита квартиры. Олег не раз видел по телевизору, как одетые в черное жлобы вскрывают квартиры кувалдами или натуральными таранами.

Клюев жил в пятиэтажке на углу Киевской и Тухачевского, окна его квартиры выходили на трамвайное кольцо, левее которого раскинулось городское кладбище. Он вышел из дома, прихватив с собой мобильник, и быстрым шагом направился к автостоянке. Уже через пять минут он завел двигатель своей «четверки» и вырулил со стоянки на улицу Тухачевского.

Виктор купил блок «Самарских» «синих» с угольным фильтром. Хорошие сигареты, однако быстро тлеют. Он был в клетчатой рубашке навыпуск, солнцезащитных очках и бейсболке серого цвета. На точку он возвращался, чуть изменив маршрут: не вдоль подъездов, а с обратной стороны девятиэтажки. Он шел по узкой полоске тротуара. Справа — серая стена и окна первого этажа. Слева — ухоженные газоны, засаженные в основном штокрозами, мальвой и золотыми шарами; над ними, что было удивительно, кружили пчелы и «некусачие мишки». Витька, когда был маленьким, ловил «мишек», рассматривал и отпускал. Ловил и пчел: осторожно, двумя пальцами за крылья; одно неосторожное движение, и пчела, извернувшись, выбросит жало-гарпун.

В середине дома Близнец пригнулся, проходя над струей воды: кто-то поливал цветы прямо из окна.

Он повернул за угол, бросил взгляд на бежевую «четверку», стоящую в нескольких метрах от подъезда. Когда подошел к подъезду, взялся за ручку двери, но отчетливо услышал:

— Да, я сдал ему квартиру пять дней назад. Моя? Клюев...

Близнец похолодел. Так бывает, когда жмешь в критический момент на спусковой крючок и вдруг слышишь предательский сухой щелчок. В стволе не оказалось патрона.

Конец.

Это конец.

Близнец снова врос в каменный пол. Как тогда, на Казанском вокзале, когда он услышал о смерти Цыганка. И не мог двинуться с места.

Через считаные минуты будет блокирован не только этот дом, но и весь район. Нужно бежать. Но снайпер словно забыл это слово. Он оставался неподвижен, однако мысли метнулись наверх, проскакали по ступенькам до восьмого этажа, юркнули в квартиру и, словно защищая, накрыли винтовку. Оружие, жало, его часть, без которого он был никто.

Все рухнуло в один миг. В этом мгновении уместилось столько, что стало страшно. В нем прозвучал голос: «Ты не должен проиграть. Ты нормальный пацан, Витька». Он приказывал, повелевал. Он выгнал снайпера из ступора и бросил его к машине с опущенным стеклом со стороны водителя.

Крапивин выхватил из-под рубашки пистолет и ткнул стволом под нос Клюеву. Видит ли его кто-то из жильцов, нет ли, Близнеца уже не интересовало.

— Выходи из машины! Быстро!

И Олег Клюев совершил последнюю глупость в своей жизни. Он попытался выбить из рук спецназовца пистолет.

На его резкое движение отреагировал лишь указательный палец снайпера, лежащий на спусковом крючке. Грохнул выстрел, и голову Клюева отбросило к плечу. В тот же миг он обмяк в кресле и повалился головой на баранку.

Крапивин распахнул дверцу и выбросил труп из машины. И те жильцы, которые отреагировали на выстрел, и те, кто приник к окнам немного раньше, ждали, оцепенев, одного: как убийца занимает место в машине и рвет ее с места. Но Близнец вынул ключи из замка зажигания, бросил на сиденье блок сигарет, захлопнул Дверцу... и шагнул в подъезд.

Он шел за винтовкой. За своей частью, которую пока что оберегали лишь его мысли.

Он не знал, сколько ему отпущено времени. Может быть, две-три минуты, а может, больше. Он на одном дыхании взбежал на восьмой этаж, открыл дверь и вошел в комнату.

Винтовка лежала у стены. После серии пристрелочных выстрелов снайпер разобрал ее, и она до сей поры находилась в состоянии неполной разборки. Брезентовый сверток достигал полутора метров и действительно был похож на запеленатую новогоднюю елку.

Бинокль, оптический прицел, магазин, патроны и прочее находилось в дорожной сумке. У Витьки хватило выдержки прихватить со стола термос и бросить его в сумку. Хватило самообладания на то, чтобы вынуть коробку патронов от «СВД», вскрыть ее и разбросать боеприпасы по полу.