Михаил Нестеров - Если враг не сдается

— Кончать его надо. Всё равно толку от него никакого. Время только потеряем.

Глядя в глаза спецназовцу, Магомедов тихо сказал, многозначительно покивав непокрытой головой:

— Значит, мы не те, кого ты ждал... Знаешь, мы можем развернуться и уйти, не тронув ни тебя, ни твоих товарищей. В отличие от вас мы не ищем врагов. Вы сами себе враги.

Прошло всего двадцать минут, а Могуев по следам, оставленным дозорными, обнаружил базу. Над бугром, топорщившимся коричневатой массой чилиги и шиповника, поднимался в утренней прохладе едва различимый парок. Он казался живым — струился не беспрестанно, а словно пульсировал. Из вентиляционного канала выходило тепло спящих бойцов и их горячее дыхание.

— За дело, — скомандовал Магомедов, когда посланный Могуевым Казбек Халидов доложил командиру о результатах разведки. Адлан бросил равнодушный взгляд на спецназовца. Рудгер лежал на боку под деревом. Рот латыша был заткнут тряпкой — не очень глубоко, чтобы он не задохнулся. Руки связаны сзади, ладонями наружу; и на ногах такие же надежные путы. Роса в этих краях появилась до срока, она сочилась из глаз сержанта и падала на холодную землю.

Уже через полчаса, оставляя минеральный источник по правую руку, оба разведчика, завидев впереди спящие дома Немчанки, свернули налево, по песчаной дороге поднялись в гору, с нее вышли к одной из разделительных распашек и взяли направление вдоль нее: слева березняк, справа еловая стена. Миротворец автоматически настроился на задачу головного дозора. Острое зрение и чутье, отточенное в горных и лесистых районах Чечни, позволяли ему замечать то, что неподвластно простому смертному. Его не отвлекал скрип сосен при усилившемся утреннем ветре, его тугой напор в кронах; впереди и справа раздался стук, за ним второй и третий — разведчик спокоен, он знает, что это под резкими порывами верхового ветра сталкиваются верхушками стволов высоченные ели. Вот пара горлиц вспорхнула с земли и, вильнув вперед, по ходу разведчиков, и в сторону, исчезла за бугром, — значит, впереди всё чисто. Вот и сороки приходяи на помощь...

Миротворец уже давно перестал отделять игру от реальности: такова доля спецназовца — жрать котлеты, не отделяя их от мух. Вот сейчас мог плюнуть на всё: никакого противника, никакой угрозы, а значит, не должно быть никакого напряжения, лишь смущение в груди от этой пародии, называемой учебной задачей. Но нет, состав крови давно поменялся, и никакое переливание не поможет.

Придерживая висевший на груди автомат, Мельников свернул к насыпи, когда до разъезда Немчанка осталось несколько десятков метров. Оставляя в стороне бывший дом лесника, он, не добегая до дороги, ведущей вдоль села, резко свернул налево — через пути и галечно-песчаную грунтовку к лесопосадке, протянувшейся вдоль железнодорожного полотна, на противоположную от пункта назначения сторону. Укрывшись за первыми стволами деревьев, разведчики сделали остановку.

— До моста пойдем этой стороной, — шепнул Миротворец и пояснил, указав рукой на противоположную сторону: — Ельника мало, в основном осинник и березняк. Снег под их пологом тает быстро, и вода скатывается в лощины. Видишь, сколько открытого пространства в низине? Там сейчас по колено. — И еще один момент отметил Мельников, снова показав рукой на невидимую с этого места ухабистую дорогу, также проходящую вдоль железнодорожного полотна и мимо кладбища, где кресты и памятники сгрудились на холме, кажущемся единой могилой; затем она сворачивала направо и извилистой песчаной лентой, похожей на след змеи, через несколько километров выводила к Коноваловскому разъезду и вливалась в асфальтированную дорогу.

— Ты что, был здесь? — удивился Ротвейлер.

— Я был в похожем месте, — скупо улыбнулся разведчик, зная, что схожую картину можно наблюдать и на вырубках, где почва всегда уплотняется, а лесная подстилка быстро исчезает, и вода идет по поверхности.

Такой информации нет даже в специальных учебниках, не почерпнешь ее и на самых современных курсах подготовки спецназа. Жизнь, практика учит наблюдательности и способности делать выводы.

— Тихо прошли, — заметил Антон Соколов, вглядываясь в крайний бревенчатый дом, — ни одна собака не гавкнула. Еще километров шесть-семь плюхать.

— Приблизительно, — кивнул Мельников.

— Слушай, давно хотел тебя спросить. Чего ты разоткровенничался по «ящику»?

— Есть причина, — ушел от ответа Миротворец и возобновил движение.

С каждой минутой лесной воздух наполнялся ароматной влагой; пахло сосновой смолой, прелыми листьями, прибитой легким дождем песчаной дорожной пылью и снегом. Ветер, задувший с юго-запада, не доносил своеобразного и резкого запаха с полотна.

А вот и первая машина, попавшаяся навстречу; разведчики, выйди они сейчас на дорогу, заставили бы водителя выжать из своих «Жигулей» все лошадиные силы: в камуфляже и «разгрузках», с автоматами и ранцами за спиной, в касках с маскирующей сеткой.

Миротворец снова приостановил бег у закругленного участка железнодорожного полотна.

— Вот где мину хорошо закладывать, — вспомнил он диверсионную вводную: подрыв железнодорожного состава с военной техникой. И не только с военной. Задача условного противника могла быть иной: наравне с подрывом военного эшелона они могли вынашивать подготовку к взрыву цистерн с боевыми отравляющими веществами, которые по Южно-Уральской железной дороге перевозили в аналог завода в Щучьем. Охрана этого состава внушительная: спецназ внутренних войск. Впереди этого поезда всегда идет маневровый с прицепленным к нему вагоном со спецами, также проверяются в пешем порядке отдельные участки железной дороги на предмет подготовки диверсии.

Мельников еще в части подумал, что учебное мероприятие могло быть напрямую увязано с таким эшелоном: поставленная задача не совсем отвечала специфике обучения спецназовцев и работе как диверсионной группы, так и противодиверсионного отряда, а также целям и задачам экспериментального подразделения, которое формировалось «под создание на территории противника активно действующего фронта».

По идее, старший прапорщик Седов, «вскрыв пакет», уже на месте узнал бы о своей настоящей миссии: что из увлекательного мероприятие становится более чем серьезным.

Тогда при чем тут группа Литвинова? Единственное объяснение — это такая же смена задания, но уже на месте: действительно выявлять противника, но не условного, а предполагаемого. Что они и делали бы по ходу продвижения как в лесополосе, сплошном массиве, так и на участках железной дороги, выискивая следы и признаки, которые бы указывали на готовящуюся диверсию.