Михаил Нестеров - Последний контракт

В общем все, что она начинала в это утро, не могла закончить.

Тихонько хлопнула дверь...

Потом — оглушительно. Выбивая страшным воздушным потоком стекла. И все. Перед глазами жуткая картина — серый потолок, часть стены, озвученная чьими-то хрипами, стонами, выкриками.

— Давай, Леша, настраивайся, приходи в себя. Нам надо в егоровскую лабораторию топать. Кстати, я не представилась: Екатерина. Майор ФСБ.

Они не стали заходить в отделы. Ни мертвым, ни раненым, ни живым ничем не поможешь, только время потеряешь. Катя спешила на помощь одному человеку и гнала прочь робкую мысль: Марковцев единственный на этом объекте диверсант. Другие тридцать человек, захватившие объект, могли вытянуться перед ним по стойке смирно.

На пути им встретилось не меньше ста человек. Люди перебегали с места на место, из отдела в отдел. Кто-то прятался, кто-то кого-то искал. Тут и там слышались когда громкие и истеричные, а когда тихие и обреченные голоса:

— Нину из «десятки» не видели? Кто видел ее?!

— Санька, ты! Слава богу! А Черемушкин не знаешь где? Он вроде бы к вам пошел...

— Мама, я с работы звоню. Ты только не волнуйся...

— Ты тоже на третий идешь? Все равно всех под контроль не возьмут. Правда, рвануть здание могут.

Скворцова шла впереди Алексея и миновала отдел 12-Г. Родионов задержал ее за рукав свитера и кивнул на дверь: «Пришли».

Пока суматоха не улеглась, они могли передвигаться более-менее спокойно. Скоро любые передвижения будут пресечены гортанными выкриками, автоматными очередями. Отдельные выстрелы слышны в дальнем конце здания, разделенном посередине сквозными маршевыми уровнями.

Да, держать под контролем огромный корпус — дело для нескольких десятков террористов нереализуемое, так и эдак прикидывала Катя. Расчет был сделан на то, что среди сотрудников «почтового ящика» нет силовиков. А те, кто носил военную форму, по большей части мертвы, раненых добивают. Нет и залетных. Кроме одной птицы.

У них другой план. Например, собрать в одном месте несколько сот человек и заминировать помещение. Обычная для террористов тактика.

Дюралюминиевую дверь отдела чуть выперло изнутри. Непрочный, «для пропорции» электронный замок, открывающийся сканером, сорвало, и дверь, скорее всего, резко распахнулась. «Хорошо что так, взрывная волна нашла выход, и давление в помещении ослабло. Потом дверь снова захлопнулась. Или кто-то закрыл ее...» Скворцова рассуждала как следователь. Пока что осматривала взлом, но боялась увидеть саму картину преступления.

Наверное, Алексей разобрался в ее чувствах. Он первым вошел в лабораторию...

Он не узнавал этого просторного помещения. Перегородки сметены в кучу, открывая то, чего Родионов никогда не видел, бывая здесь: рабочие стенды. Под ногами обломки светильников, установок и отдельных узлов, горы бумаг и папок. Часть шкафов открыта, в них видна одежда: куртки, пальто, плащи. Многим она уже не понадобится. По меньшей мере десять человек были мертвы. Что страшно — все женщины. Еще страшнее, что все были молодые. Кто-то был раздавлен взрывной волной, кто-то изрезан стеклами, кто-то получил смертельные ранения от удара о стену, об острые углы ящиков установок и блоков.

Он не хотел думать о том, что видит дело рук своих. Он еще толком ничего не знал, только все это не без его участия. Как, почему и кто поставил его в этот ряд? У кого спросить, у грудастого майора ФСБ или у вербовщика, за которым они пришли? Если кто-то и наломал дров, то только не он.

Алексей почти равнодушно наблюдал за Скворцовой.

«Что я делаю?» Катя, вместо того чтобы искать Сергея на полу, шарила глазами по потолку. Главная причина — она боялась смотреть под ноги. Она пыталась узнать ту часть помещения, которую видела на дисплее. Пока она не была способна отметить одну странность. В этой лаборатории в отличие от других не было буквально ни одной живой души. Ее сотрудники, как при пожарной тревоге, дружно покинули помещение, воспользовались запасными выходами и пожарными лестницами. Тут никто не паниковал... или кто-то сумел очень быстро навести порядок и эвакуировал персонал.

Катя обошла тело женщины лет сорока. Узнала ее. С ней Марковцев развязно заигрывал. «Белый телефон — внутренний, серый — городской». Это были ее последние слова. Потом Сергей позвонил Родионову и — все. Он должен быть где-то рядом.

Из сотен осколков стекла и пластика Скворцова каким-то невероятным образом вырвала взглядом знакомую вещь. Может, потому что искала ее. Она подняла цифровую камеру и крепко сжала ее в руке: «Жив!»

Сергей выходил из лаборатории последним. И в последний же момент он не заметил на лацкане куртки микрокамеру. Скорее всего, сорвало при падении.

Он сделал все, что мог. Почти все сотрудники лаборатории были уверены в том, что бомба рванула прямо в отделе. Они бежали, уползали прочь отсюда, подгоняемые его выкриками: «Быстро! Бегом! Наверх! Из здания не выходить!»

Диверсанты передвигались группами, в основном по два-три человека. Сергей бежал к проходной. Он миновал техническую комнату в тот момент, когда Катя вела с Родионовым беседу на душещипательную тему, исправляла свою ошибку. Он прошел мимо приоткрытой двери, а вслед неслось неслышное: «Такая у нас работа — отправлять в ад слабых, тщеславных, падших на лесть людей».

Марковцев прорывался к выходу, бросая взгляды в бреши окон. На месте подорванных ворот росла толпа заложников. То же самое и в вестибюле, резонно предположил Сергей.

Росло беспокойство и за Катю. Ее машина стояла почти напротив ворот.

В развороченном вестибюле находились двое боевиков. Один занял место за стойкой профайлинга, выложив на него пару радиоуправляемых замыкателей и поджидая группу заложников, другой прикрылся установкой по обнаружению взрывчатки. Ни о каком штурме со стороны силовиков они не думали по разным причинам. И все они были более чем веские. Если власти решатся на штурм, то не раньше чем через двадцать четыре часа.

Сергей маскировался кабинками контроля, приближаясь к первому боевику. В коротких паузах шарил глазами по амуниции диверсантов, пытался что-то прочесть по их невозмутимым лицам. Он видел ближнего к нему боевика в профиль, дальнего — в три четверти. Именно последний террорист больше всего заинтересовал Сергея. А точнее, то, что лежало на стойке: несколько стандартных тротиловых шашек (75-граммовых, без труда распознал он), скрепленных между собой скотчем. Из одной шашки торчал взрыватель.

Марковцев не решал, как ему действовать, жестко или не очень. Надо ввязаться в драку и уже потом определять дальнейшие шаги.

На руку играла беспорядочная, для устрашения, стрельба по ту сторону здания. Террористы спускали курки автоматов и пистолетов. Сергей по звуку определил «Калашниковы» и армейские «стечкины». Впрочем, не все были вооружены АПС. Ближний к Сергею боевик имел при себе тяжелую, больше килограмма, «гюрзу» на восемнадцать патронов и кожаным револьверным шнуром. «У нее изгиб спусковой скобы хороший, — заранее порадовался Марковцев, — упор для пальца такой, что удобно стрелять с двух рук».