Павел Корнев - 10'92

Я подошёл к Андрею Фролову и легонько ткнул его кулаком в поясницу, а когда тот обернулся и протянул руку, ответил на рукопожатие и спросил:

— «Буханка», что ли, сломалась? Чего сидите?

— Да ничего не сломалось! — досадливо поморщился Дюша. — На новом складе трубу с горячей водой прорвало. Переезд отменяется.

— О! — только и протянул я. — И когда теперь? Я просто могу на картошку уехать…

— Не парься, — отмахнулся Фролов. — Сказал же: не будет переезда.

— В смысле? Ну прорвало трубу — и что? Починят же!

Гуревич перестал перекидывать бутылку и посмотрел на меня с плохо скрываемым раздражением.

— Если трубу прорвало один раз, какая гарантия, что этого не случится снова? — задал он риторический вопрос. — Вода и сахар, Серёжа, хорошо сочетаются столько в чае. А так весь бизнес прямиком в канализацию утечёт!

— Новый склад будете искать? — поинтересовался я тогда.

Ответом стало неопределённое пожатие плеч.

— У меня и этот только по знакомству арендовать получилось!

— Неужели так сложно подходящее помещение найти? — не удалось сдержать мне удивления.

— Для трёхсот пятидесяти тонн сахара? Сложно, Серёжа. Архисложно.

Озвученная цифра заставила мысленно присвистнуть, а Гуревич поставил бутылку на стол, заложил руки за спину и принялся, выхаживая туда-сюда, озвучивать все подводные камни.

— Объём товара у нас, сам понимаешь, немаленький. Площади требуются серьёзные. Высокой влажности быть не должно, например. Но даже не это самое важное, подходящих складских помещений хватает. Только если всё делать официально, три шкуры сдерут, а у кого расценки умеренные — так непременно какие-то мутные схемы и никаких гарантий сохранности товара. Приедешь, а сахара след простыл и претензий предъявить некому. А кто-то ещё и рэкетиров наведёт. Меня так просто не обдерёшь, но это всё нервы, время и деньги. А сроки поджимают, первую партию сахара уже в конце месяца доставят.

— И отложить доставку никак не получится? — поинтересовался я.

— Серёжа, я сделки через биржу ещё в июле провёл! О чём ты говоришь?! Это же импортный сахар, его из-за границы везут! — Гуревич ухватил со стола бутылку и приложил её ко лбу, потом вздохнул. — Ладно! Две недели в запасе есть, что-нибудь придумаю…

Тут-то мне и вспомнился недавний разговор о субаренде и пустующих помещениях хозблока. Я быстро распрощался со всеми, решив без промедления обсудить пришедшую в голову идею с дядей Петей, а если получится, то ещё и с Борисом Ефимовичем, и двинулся на выход.

— Серый! — окликнул меня Андрей Фролов. — Погоди! Ты куда вчесал?

Я обернулся и подождал приятеля.

— Да идейка одна появилась. Скоро буду.

— Ну ты давай — не пропадай. Сейчас Гуревич свалит, пойдём пиво пить. А то он мне все кишки уже вымотал.

— Он реально триста пятьдесят тонн сахара взял? — уточнил я на всякий случай.

— Ага, — кивнул Дюша. — С партнёром по три миллиона своих денег вложил, и тот ещё сверху десять занял под сто двадцать процентов годовых. На шестнадцать миллионов закупились, прикинь?

— Охренеть! — вполне искренне выдал я в ответ. — Это шестнадцать «девяносто девятых» получается!

— Типа того. Они вообще всё выскребли, чтобы эту тему замутить, нам мебель толком закупать не на что. Понимаешь теперь, почему он как на иголках? Но, Серый, это только между нами. Больше никому.

— Базара нет! — Я хлопнул приятеля по плечу. — Всё, Дюша, побегу.

— Но ты вернёшься ещё?

— Да! Я быстро. Щасвернус, короче.

Но совсем уж быстро обернуться не получилось. На углу дома наткнулся на Зинку с её кудрявой одноклассницей и мимо пробегать не стал, остановился.

— Привет, красавицы! Далеко собрались?

— Я же говорила: по магазинам пройдёмся, — пояснила Зинка и прищурилась. — Или ты освободился уже?

— Нет, домой заскочу и метнусь обратно.

— Жаль…

Зинка помрачнела, сунула в рот чупа-чупс и принялась перекатывать его языком во рту с какой-то непонятной сосредоточенностью. Подружка от неё не отставала, только она круглый леденец на палочке лизала.

— Зубы испортите, — счёл нужным отметить я, хоть моего мнения никто и не спрашивал.

— А это всё тётя Софья! — заявила вдруг Ксюша. — Она Зине с тобой встречаться запрещает. Говорит, ей с девственностью расставаться рано, а в твоём возрасте без секса уже никак не обойтись. Мол, мальчики ещё потерпеть могут, но с возрастом из-за долгого воздержания проблемы и со здоровьем, и с головой начинаются.

— Ксюша! — аж взвизгнула моя соседка. — Ну ты чего?! Вообще больше тебе ничего рассказывать не буду!

Я давно не питал иллюзий относительно мнения тёти Софьи на собственный счёт, и заинтриговало вовсе не оно, а кое-что другое.

— Чупа-чупс тут при чём, кудрявая?

— Тренируется она. Чтоб и тебя приласкать, и девочкой остаться, — с предельно серьёзным видом пояснила Ксения, прошлась кончиком языка по леденцу, а затем через неплотно сомкнутые губы протолкнула его в рот и заложила за щеку.

Зинка вмиг покраснела до корней волос.

— Дура! — выдала она и перевела раздражённый взгляд уже на меня. — А ты чего уши развесил, а? Лапшу стряхни!

И, прежде чем я успел хоть как-то оправдаться, девчонка зашагала прочь. Кудрявая егоза выразительно подмигнула на прощание и поспешила следом, на ходу облизывая круглый леденец. Я подумал-подумал и Зинку догонять не стал, решив поговорить вечером, когда немного утихнут эмоции. Просто не до того сейчас было. Надо ковать железо, пока горячо. Обидно будет, если такая схема сорвётся…

И в кои-то веки мне улыбнулась удача. Мало того, что дома застал и дядю Петю, и Бориса Ефимовича, так они сегодня ещё и отступили от своей неизменной традиции и водке предпочли пиво, а потому наклюкаться не успели и даже не разругались ещё в пух и прах на почве политических разногласий. Правда, всё к тому и шло.

— Перестройка! Ускорение! Гласность! — распалялся дядя Петя. — Ну и посмотри, до чего балабол меченый страну довёл! Забастовки! Гиперинфляция! Бандитизм!

— Чушь собачья! Это агония плановой экономики! — парировал Борис Ефимович. — Не надо всё на Горбачёва валить. И даже Гайдар не во всём виноват. Сам посуди — бывшие республики всякие денежные купоны вводят, карбованцы, манаты да зайчики, так куда им советские рубли девать? Правильно, мешками к нам их везут! Тут хочешь, не хочешь — галопирующая инфляция начнётся!

Дядька воинственно встопорщил усы.

— Нашёл проблему! Павловскую реформу помнишь? Полтинники да сотни на новые лихо обменяли — три дня и всё. А тут всем плевать!

— Прекращение оборота советских денег разорвёт экономические связи! — веско произнёс сосед.

— Тут рвём, тут не рвём — так по-твоему? — фыркнул дядя Петя. — Всё, Боренька, поезд ушёл. Доктор сказал: «в морг», значит, в морг! И это прямая вина Горбачёва, будь он неладен! Он ведь не только страну развалил, он всех предал! Мы всех предали!