Павел Корнев - 10'92

— Слишком сложно для меня! То ли дело в СССР было! Всё просто и понятно: советский сахар стоит рубль!

Романа Марковича это высказывание явственно покоробило, и я решил продемонстрировать собственную осведомлённость.

— Да чего тут сложного? Купить на товарной бирже подешевле, продать подороже. Главное денег на предоплату найти…

Гуревича мои слова откровенно рассмешили.

— Эх, Серёжа-Серёжа, если б всё так просто было! Я в июле сахар по сорок пять тысяч за тонну на Пермской товарной бирже заказывал. А было предложение на девять тысяч дешевле. Екатеринбургский «Корунд» предлагал. И контракт у них с воинской частью на закупку имелся, не подкопаешься. Но вот смутило меня это предложение, не стал рисковать. И знаешь что? Их в мошенничестве заподозрили и сделку заморозили. А ты прикинь, какие это потери с нашей-то инфляцией? То-то же!

Дядя Петя досадливо крякнул и махнул рукой.

— Ладно, фасуйте здесь. Но абы кого запускать не станем, только проверенных людей. И чтоб без чехарды! А товар отдельно хранить придётся, иначе мы за сохранность отвечать не будем. Помещения с сахаром опечатаем, вынос мешком — под роспись доверенным лицом. У нас материальная ответственность, иначе никак!

Гуревич оглядел напоследок мастерскую и вышел в коридор.

— Тогда и мебель здесь собирать станем, — решил он и уточнил: — Какие условия?

— Пятьсот рублей за квадратный метр в месяц, — на голубом глазу выдал дядька.

— Сколько?! Да это грабёж средь бела дня! Больше ста рублей даже не просите!

Но нашла коса на камень, ответил дядя Петя ничуть не менее экспрессивно:

— Да у нас полная ответственность! Кто ещё такие условия предложит?!

— Какая там ответственность? Что с вас взять можно?

— Я в тюрьму из-за этого паршивого сахара садиться не собираюсь! — выдал дядька, упрямо выдвинув вперёд челюсть. — Я офицер военно-морского флота и награждён…

Гуревич его и слушать не стал.

— Сто пятьдесят рублей за квадрат. И это моё последнее слово!

— Ерунда! — отмахнулся дядя Петя. — Мы вам во всём на встречу пошли, но цену ни на копейку не скинем! Хотите фасовать — фасуйте! Хотите мебельный цех устроить — милости просим. Машины оставлять будете во дворе — тоже не проблема. Но тут круглосуточная охрана дежурит! Понимать надо! А вода? А отопление? Все удобства для вас, не голый ангар!

Но Роман Маркович и не подумал идти на уступки.

— Без меня у вас вообще никакого дохода не будет! — резонно заявил он. — Я тут половину площадей загружу! Делайте на это скидку!

Мы с дядькой переглянулись, и я неуверенно произнёс:

— Ну если сразу двести квадратов займёте, тогда до четырёхсот рублей скинуть, наверное, получится. Ты как думаешь?

Дядя Петя неуверенно пожал плечами.

— Наверное…

— Триста квадратных метров! Триста! Две мастерских под сахар и одна под фасовку и сборку мебели. И не выкручивайте мне руки, больше двухсот рублей не дам!

— Если сразу три, то ещё пятьдесят сбросим, — выдвинул встречное предложение дядя Петя.

— Двести пятьдесят. И плачу не за все помещения сразу, а за фактически использованные. Но за собой оставляю все три мастерских.

— Триста и по рукам. В конце концов, мы под вас без предварительной оплаты помещения зарезервируем!

Роман Маркович явственно поколебался, потом махнул рукой.

— Хорошо! Но сначала ваши документы посмотрю. Если всё в порядке, заключим предварительный договор. А основной — когда товар придёт. И пока я вам ничего не должен!

— Документы соберу завтра к концу рабочего дня.

— Тогда и ответ дам, — объявил Гуревич, обменялся с дядькой телефонными номерами и спросил: — Вас подвести?

— Если несложно.

— Мне по пути.

Всю обратную дорогу я думал, думал и думал о почти заключённой нами сделке. Только бы, только бы, только бы никто не предложил Гуревичу более выгодный вариант! Только бы он не передумал, а Борис Ефимович сумел оформить все необходимые документы!

Девяносто тысяч в месяц, из которых треть моих, — просто уйма денег. Это ведь не разовый платёж, это — каждый месяц! Три-четыре месяца сахар точно распродаваться будет, а если всё выгорит, то Гуревич и новую партию закупит. Не может не закупить, с такой-то доходностью! У него ведь без малого стопроцентная накрутка получается! И по сравнению с отчислениями на заёмные деньги, плата за ответственное хранение сущей ерундой смотрится. Реально проще нам немного переплатить и всё в одном месте делать, чем где-то на стороне фасовку организовывать.

По конец я прикинул в уме, что всю партию сахара Гуревич планирует распродать примерно за тридцать миллионов рублей, и на этом свои подсчёты закончил. Зависть — плохое чувство, тем более что белой завистью тут и не пахло.

Дядька вернулся домой заметно пришибленным. Он разлил по стаканам бутылку пива и задумчиво постучал пальцами по столу.

— С этим твоим Романом Марковичем я свалял дурака, — заявил он вдруг и приложился к стакану.

— Чего это? — озадачился я.

— Торговался как дурак, вот чего… Нет! Ставку мы заломили поначалу нереальную, всё так, но под конец мне на директора сослаться нужно было. Сказать, что ниже только он цену сбавить может. А так либо меня не додавили до заранее оговоренного минимума, либо я сам по цене решение принимать могу. Чуешь, чем это пахнет?

— Завтра всё сначала начнётся.

— Вот! Но деваться некуда, задним умом все крепки, — вздохнул дядя Петя. — А ещё меня соседушка наш многомудрый беспокоит.

Я в несколько глотков выпил пиво, взглянул на незнакомую этикетку и спросил:

— С ним-то что?

— Я ж его знаю, ну не мог этот хохол такой малой долей удовлетвориться. А мы ведь ему даже толком руки выворачивать не начали! Помяни моё слово, он ещё условия переиграет.

— Не раньше, чем приватизация пройдёт.

— Приватизация! — с презрением выдал дядя Петя, вышел в коридор и позвонил Борису Ефимовичу.

Тот явился моментально, будто уже стоял на низком старте.

— Ну что? — спросил он с порога.

— Завтра договор нужен будет, — предупредил дядя Петя и ввёл соседа в курс дела.

Папенька Зинки уселся за стол, кинул перед собой газету и крепко задумался.

— По нынешнему курсу в месяц будет выходить почти четыреста пятьдесят долларов, — сказал он некоторое время спустя.

— Это если всё срастётся ещё, — хмыкнул дядька, откупоривая новую бутылку.

— К этому и веду, — поморщился Борис Ефимович. — Если начнёт цену сбивать, назначь четыреста долларов в месяц, но при оплате вперёд за весь квартал. И нам так лучше, и ему экономия выйдет. И ставки объявляй исключительно в валюте! Это важно! Но в договоре пропишем только десять тысяч в месяц — как раз вам на зарплату хватит, а остальное пусть в конверте занесёт, через кассу проводить не будем.