Павел Корнев - 10'92

— Тёма, ты ведь в армии служил?

Не знаю, что сработало — подчёркнуто панибратский жест или вопрос, вдвойне нелепый при разговоре с человеком, который на втором месяце службы после избиения дедами попал в госпиталь, откуда в часть уже не вернулся. В любом случае Захаров лишь выдавил из себя озадаченное:

— А чё? — но вот разорвать дистанцию ему в голову не пришло.

Непринуждённым движением я развернул Артёма обратно к киоску «Союзпечати», за которым он прятался до того, и не просто развернул, но заставил шагнуть вместе со мной к остановке. А тут и троллейбус подъезжает, и Кислый с братвой не спешит с места подрываться, со стороны наблюдает. Всё в масть.

Миг спустя Захаров опомнился и заупрямился, но к этому времени мои пальцы уже нащупали болевую точку между ключицей и основанием шеи и надавили на неё, легко преодолев сопротивление не слишком проработанной мускулатуры. Разумеется, Артём мог вырваться, но изгибаться и корчиться на виду у приятелей, пытаясь скинуть с плеча руку… это не по-пацански как-то. Заколебался Артём, засомневался, дурачок.

Ну а я ему времени на приятие решения не дал.

— Если ударить человека заточкой в основание черепа, он умрёт мгновенно. Ты знал? — обратился к Захарову, не позволяя тому собраться с мыслями. И своего добился.

— Ты гонишь, Енот? — опешил Артём и позволил завести себя за киоск, где нас уже не могли видеть его приятели.

— У тебя есть основание затылка, — улыбнулся я. — У меня заточка. Подумай об этом, второй раз предупреждать не стану.

Захаров так ничего и не понял, подумал, будто легко отделался. Увещевания и угрозы — для слабаков, плюнуть и растереть. «Енот сдулся», — решил Тёма и попытался отступить в сторону, ну а я развернулся вместе с ним, да ещё придал ускорения толчком в спину. Ну и ногу выставить не преминул, о которую Артём и запнулся, да так лихо, что со всего маху впечатался лицом в боковую стенку киоска, аж металл загудел.

Захаров сполз на землю и зажал разбитый нос, меж пальцев потекла кровь. Я глянул на него сверху и добавлять с ноги не стал, лишь вздохнул.

— Что ж ты, сука, такой неуклюжий? Убьёшься так…

Начали оглядываться прохожие, и я заскочил в распахнувшиеся двери троллейбуса, а только отошёл с площадки к окну, и те с лязгом закрылись. Транспорт рывком тронулся с места и под приглушённый гул электромотора покатил по дороге, оставляя братву Кислого ни с чем.

Всё проспали, ур-р-роды…

Но к дому в итоге подходил в отнюдь не самом лучшем расположении духа. Пусть ничего такого уж страшного и не случилось, просто на прочность проверили — дело житейское, — не любил я таких непоняток и нервотрёпки. Прямо потряхивало всего. Вот же твари, взбесили — просто сил никаких нет…

Наверное, именно поэтому, когда Саня-Татарин прошёл наперерез к подъезду и не просто не поздоровался, но даже не кивнул, я не стерпел и рявкнул:

— Саня, бля! Ты чё в шары долбишься?!

Эффекта — ноль. Более того — паренёк хоть и поднялся на крыльцо, в подъезд заходить не стал, а обогнул стенку и долбанул ладонью по дверцам каморки мусоропровода.

— Лесси! — крикнул он. — Лесси, вернись!

Я озадаченно присвистнул. Шотландская овчарка по кличке Лесси сдохла ещё до моего ухода в армию, поэтому объяснение столь странного татарчонка поведения могло быть только одно: пацан закинулся чем-то психотропным. С водки и даже с травки совсем по-другому прёт, тут что-то помощнее. Если только с жарёхи так вставить могло…

— Лесси! Вернись!

Прежде чем успел вмешаться, прибежали Илья Кузин из соседнего подъезда и Колян — тот самый прыщавый пацан, что месяц провалялся в больнице после того, как прострелил себе ногу собственным самопалом.

— Саня, не гони! Пошли! — попытались увести они татарчонка, но тот вырвался.

— Там Лесси! Её в канализацию затягивает! Надо помочь!

— Пошли! Пошли давай!

На пару пацаны угомонили приятеля и отвели его от подъезда, тогда я спросил:

— Чем закинулся?

Кузьмин подслеповато сощурился, узнал меня и поздоровался.

— Привет, Енот! Три таблетки тарена съел, ну и накрыло.

Мне приходилось сталкиваться с этим спецпрепаратом, предназначенным для снижения эффекта действия ряда отравляющих веществ, поэтому только вздохнул.

— Вот вы безмозглые!

— Да чего там? — округлил глаза Кузьмин. — Это просто Санёк три колеса за раз принял, с двух никого так не выносит.

— Точняк! — подтвердил Колян и спросил: — Сигареткой не угостишь?

Я покачал головой и двинулся в свой двор. На спортивной площадке сгрудилась в круг малышня, кто-то завёл считалку:

А от теннисного стола доносился размеренный и чёткий перестук; белый пластиковый мячик беспрестанно летал то в одну сторону, то в другую: туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда.

Играли Семён Зайцев и Юра Поликарпов и, судя по недовольному виду рассевшихся на лавочке пацанов помладше, играли они уже долго. Знакомое дело: вклиниться на одну партию, довести до розыгрыша на «больше-меньше» и резаться в своё удовольствие, не забывая выравнивать счёт. Впрочем, под лавочкой лежал свежий сигаретный окурок со скрученной в трубочку боковиной пачки вместо фильтра, так что Поляк и Рыжий скорее всего решили вопрос полюбовно, раскурив с компанией пионеру или две.

Я поздоровался со всеми, только Сёма с Юрой не отвлеклись от игры.

— Енот, погодь! — попросил Поляк. — Пять сек!

Он одно время ходил в секцию настольного тенниса и даже заработал какой-то разряд, а вот его соперник был из дворовых самоучек и на этой почве их соперничество носило куда более принципиальный характер, нежели просто дружеская партия субботним вечером. Точнее — днём.

— Не уходи! — попросил меня и Рыжий.

— Жду, — пообещал я, и в этот момент во двор завернула Зинка со своей неразлучной подружкой Ксенией.

Обе по поводу последних тёплых деньков нарядились в блузки с пышными плечами, юбки до колен, гольфы и кроссовки, только моя ненаглядная по своему обыкновению предпочла заплести чёрные волосы в две косицы, а у Ксюши те были обесцвечены и завиты. Да ещё одна ходила в школу с дипломатом, а другая с сумкой на длинном ремне: очевидно, мода на цветастые пакеты до школьников пока что ещё не добралась.

Но — нет, добралась. Почти сразу за девчонка во двор зашла парочка их одноклассников и, если чернявый парнишка среднего роста шагал с заплечным ранцем, как до моего ухода в армию было принято у пацанов из Десятки, то второй — повыше и куда массивней — тащил тетради и учебники в пластиковом пакете.

Нет, всех одноклассников Зинки в лицо я вовсе не знал, но этих двух уже видел и даже как-то шуганул с её этажа. С пакетом шёл тот самый «бычок», о чьих попытках ухаживать Зинка поведала мне с нескрываемым раздражением. Как же его…