Даниил Калинин - Лесные призраки

И в целом, если в 41-м партизанское движение только зарождалось и стало доставлять фрицам реальные проблемы ближе к зиме, то в 42-м оно приняло масштаб полевых сражений. «Лесные бандиты» – так называли нас немцы – не просто наносили удары по транспортным артериям, они нападали на комендантские гарнизоны и полицейские участки, уничтожая врага. В центральной и восточной Белоруссии партизанами контролировались целые области, на их вооружении появились артиллерия и даже танки!

Естественно, усиливающееся сопротивление в тылу вынудило нацистов принимать более действенные ответные меры. Во-первых, полицаев стали лучше вооружать, их число заметно увеличилось, а всех новоприбывших вязали кровью в карательных акциях. В ряды «бобиков» приходили многие недовольные советской властью, что служили немцам не за страх, а на совесть. На командирские должности ставили людей с боевым опытом, энергичных и жестоких. Они неплохо готовили подчинённых, умело и беспощадно сражались с партизанами. На вооружении «бобиков» тоже появились тяжёлые пулемёты, трофейные пушки и миномёты.

Во-вторых, немцы усилили оборону железной дороги, увеличили численность охранных и полицейских частей. Для борьбы с крупными партизанскими отрядами широко применялись войсковые подразделения, усиленные бронетехникой и авиацией.

В-третьих, немцы использовали против «лесных бандитов» специальные части, «ягдкоманды» и «зондеркоманду» СС «Ораниенбург», как раз в это время выросшую в «зондербатальон» СС «Дирлевангер». И те, и другие искали (и находили) партизанские базы и лагеря, устраивали засады на лесных тропах, уничтожали командиров и небольшие отряды. Но эсэсовцы Дирлевангера с увеличением численности батальона выродились в безжалостных карателей, которых активно задействовали в акциях устрашения.

Показательные казни немецкое начальство очень любило. Однако численности «айнзацкоманд» и полицаев не хватало, в Белоруссию бросили вспомогательные части, сформированные из коллаборационистов. В том числе 201-й батальон охранной полиции.

– Украинский батальон?

– Так точно. Выходцы с Западной Украины. После наших акций на дороге комендант района запросил подкрепление. Ему прислали роту 201-го батальона, выделили взвод СС. Усилив эту группу комендантским взводом и добавив имеющуюся бронетехнику оберет бросил сводный отряд «выявлять подозрительных лиц, уличённых в связях с партизанами».

Так вот, если до этого немцы хватали заложников и расстреливали их после наших ударов, то сводная карательная группа устроила настоящий террор. Деревню, ближнюю к месту нападения на дрезину, в буквальном смысле уничтожили. То есть вообще истребили всё население. Поголовно. Не делая разницы между детьми, женщинами, стариками. Вы это понимаете?

Вспоминая страшные сентябрьские дни 42-го, я рефлекторно сжал кулаки. Мрази… Может, это такой душный воздух в землянке, но как-то резко стало нечем дышать. Жарко.

– Как я позже узнал, командование отрядом на себя принял один из эсэсовцев, человек до крайности жестокий. Истребление жителей стало не продуманной карательной акцией, а действием маньяка, утоляющего жажду человеческой крови. Свою жажду.

Я бывал на подобных пепелищах после, этим летом. Деревни нередко сжигают. И знаете, что самое страшное? Тишина. Не слышно ни скотины, ни человеческих голосов, ни даже птиц. Даже птицы молчат, понимаете? А ты ведь знаешь, что здесь жили люди. Жили. Любили, смеялись, плакали, рожали, умирали… естественной смертью. А теперь тишина.

И вот ты подходишь к колодцу, а оттуда прям воняет. Прям прёт тухлятиной. И ведь ты не хочешь туда заглядывать, нет. Не хочешь. Но заглядываешь.

Чтобы увидеть на поверхности воды тело младенца с раздробленной головой.

Ты в ужасе отшатываешься, схватившись за воротник: нечем дышать. Ты делаешь несколько шагов в сторону. Ты хочешь бежать.

И когда ты уже уходишь, взгляд случайно падает в сторону небольшого оврага на краю деревни. Ты подходишь к нему, и вот тут ты слышишь. Слышишь рой мух. Очень, очень много мух.

И первое, что ты видишь, – это остекленевшие глаза 14-летней девочки, гримасу ужаса, застывшую на её лице. Ты опускаешь взгляд, чтобы увидеть две страшные зияющие раны на месте отрезанной груди. Неестественно вывернутые ноги, сломанные в суставах. Внутреннюю часть бёдер, обильно залитых кровью.

Ты уже не находишь сил смотреть вниз, ты только замечаешь, что там много тел. Вперемешку с людьми лежат животные: собаки, кошки, скотина… И ты хочешь убежать, понимаете?! Ты хочешь убежать, убежать и забыть всё это!!! Забыть, понимаете?!

– Мещеряков, прекратить истерику!

Капитан, которого явно зацепили мои откровения, зло смотрит на меня.

– Я прекрасно знаю, что оставляли за собой эсэсовцы Дирлевангера и украинские каратели. Как-никак капитан «СМЕРШ». Ближе к бою.

– Хорошо.

Делаю пару глубоких вдохов, стараясь прогнать от себя воспоминания, преследующие меня в кошмарах.

– Десяток уцелевших после побоища, половина которых тронулись умом, набрели на секреты примерно тогда же, когда ко мне пришёл посыльный от отца Николая. Он принёс с собой страшные новости: каратели вошли в село, где служил батюшка. Они начали с грабежей и изнасилований. Священник, заранее послав доверенного мальчишку предупредить меня, попытался остановить немцев и украинцев.

Я собрал всех боеспособных и повёл отряд к селу. Вот только пока мы собирались, пока добирались, первая кровь уже пролилась.

– Ваш священник погиб?

– Да. Он попытался вразумить командира комендантского взвода, но тот только развёл руками, сославшись на оберштамфюрера СС. Отец Николай хотел поговорить и с ним, но увидев, как два украинца вытащили за волосы из избы совсем молодую ещё девочку, бросился на помощь. Только хохлы не стали слушать вразумлений православного священника, а со смехом закололи его штыками…

3 сентября 1942 года

К селу мы вышли только ночью. Как бы я ни спешил, но лезть вперёд без разведки было бы верхом безумия.

Час спустя я уже знал, что на мои полсотни приходится примерно 250 бойцов противника. Один к пяти, и шансов на удачную ночную атаку у нас нет: озверевшие украинцы и эсэсовцы разбрелись по селу, насилуя и убивая. Несколько домов уже горят, озаряя ночь всполохами багрового света.

Всех мужчин предварительно согнали, половину заключив в камеры полицейского участка, а вторую заперев в церкви. Вокруг неё выставили посты.

Отряд карателей имеет два центра. Первым стал полицейский участок, в котором, помимо местных полицаев, собрались бойцы комендантского взвода.

Судя по всему возрастные солдаты из комендачей не рвутся участвовать в кровавом разгуле. Но они же представляют собой организованную силу собранную в кулак в одном месте.