Роман Канушкин - Радужная вдова

Но этот человек однажды рассказал ей про ТВОЕ ВРЕМЯ. Она помнила его рот, тревожно складывающиеся губы, красную кожу лица и темные молнии, спящие в глубине его прозрачных глаз. И она помнила, как он говорил ей; она не помнила почему , но именно после этого разговора она перестала его бояться.

Он говорил, что иногда в жизни происходят странные вещи, похожие на ряд ничего не значащих случайностей. Чаще всего так и бывает. Но иногда вещи складываются в линию и все, что ты планировал, все твои представления о том, как что-то должно происходить, все, что ты знал, — все может измениться. И на мгновение показать тебе чудесные возможности. Показать подлинную природу вещей и как все может сложиться, если не применять насилия над этой природой. Ты можешь не узнать этого мига и пройти мимо, такое и происходит с большинством людей. Они борются с тенями своих собственных поступков. Но если ты узнаешь его, то это и будет ТВОЕ ВРЕМЯ. И, узнав его раз, ты его никогда не забудешь. Оно уже навсегда останется с тобой. Вот тогда ты и услышишь шелест крыльев тайного мира за несуществующими стенами реальности, тогда ты и научишься давать вещам развиваться, не производя над ними насилия и не ощущая их насилия над собой. ТВОЕ ВРЕМЯ — оно придет лишь раз и либо уйдет неузнанным (и останется лишь разводить руками про Лошадь Удачи, колесо Фортуны и вздыхать по нереализованным возможностям), либо навсегда останется с тобой.

— А его можно увидеть? — спросила она, не очень понимая, о чем идет речь, и, скорее всего, зачарованная необычностью истории.

— Его можно увидеть. Оно сияет внутри, как тысяча Солнц. Только ты увидишь его не холодом ума, а жаром сердца. Не этими глазками, смотрящими по сторонам, а теми, что смотрят внутрь.

Она хотела возразить, что нет у нее никаких глазок, смотрящих внутрь, но спорить не решилась.

— А его можно потерять? — внезапно спросила она.

Он посмотрел на нее взглядом, которого она так боялась, губы сложились капризно.

— Можно, — подтвердил он. — Его можно забыть.

Такая история про ТВОЕ ВРЕМЯ. Короткий миг, когда магические тотемы оживают.

И что-то меняют в законах Жизни.

И что-то меняют в законах Смерти.

Это воспоминание уместилось всего лишь в одно мгновение, которое она словно уже пережила, и когда в конце этого растянувшегося мгновения перед лобовым стеклом появилась человеческая фигура, раскинувшая руки от удара, и удаляющееся лицо с застывшим выражением скорее не испуга, а озадаченности, она поняла, что ожидала этого. Так или иначе — ожидала. Она узнала этого человека и знала, что произойдет дальше.

Гринев только-только собирался закурить и мял пальцами сигарету. Тяжелый лимузин свернул в узкий проулок и еще не успел набрать скорость. Человеческая фигура вынырнула из-за угла здания совершенно неожиданно. Этот безумный растерянный тип практически сам бросился под колеса.

— Е… твою!.. — вскрикнул водитель.

Гринев оторвал взгляд от сигареты в тот момент, когда послышался удар. Он увидел перекошенное лицо и вскинутые руки и успел подумать: «Бл…дь, сбили кого-то…»

Водитель немедленно нажал на тормоза, шины прошуршали по асфальту, заглатывая тормозной путь, автомобиль встал как вкопанный. Но столкновение уже произошло. Они сбили кого-то. Какого-то урода, бросившегося под колеса!

— Сука, — нервно процедил водитель, — убью гада!

— Бомжа сбили, — без всякого выражения произнес Гринев. — Нет, цепанули только, вон встает…

Водитель уже открыл дверцу и решительно покинул автомобиль. Он, видимо, действительно решил привести в исполнение свою угрозу.

Это был нищий, тот самый «ее» нищий, «работавший» у «Континента». Он сказал, что его зовут Александром. Трогательный букетик незабудок . Она сидела молча, вжавшись в спинку кожаного сиденья словно в оцепенении, ее зрачки расширились и стали какими-то непривычно темными.

Гринев видел, что бомж поднялся, зло озираясь.

— Твари! — заорал бомж истерично. — Люди же вокруг!

А дальше он совершил совсем уж непростительную вещь. Схватил с асфальта какую-то доску, всю в пыльной извести — мусор с соседней стройки, и со всего размаху яростно ударил по отливающему идеальной глянцевой чистотой капоту «ауди».

— Чего? — Гринев не поверил своим глазам. — Пи… дец психу!

Увидев приближающегося водителя, бомж сделал шаг назад и выставил перед собой палку, которой только что колотил по машине. Это выглядело комичным. Водитель без труда выбил у него это нелепое оружие, ухватил его плашмя пятерней за грудки и занес руку. Но нищему удалось совершить какое-то неуклюжее движение, увернуться и выйти из-под удара. И он даже легко ударил водителя. Не совсем попал, а только саданул касательно наотмашь. Водитель явно не ожидал от него подобной прыти.

— Сидеть! — бросил ей Гринев и раскрыл дверцу.

В этот же момент водитель оторопело произнес:

— Ах ты паскуда… Я ж тебя зарою!

Водитель, в прошлом неплохой боксер, рефлекторно принял боевую стойку. Чуть присел, словно собирался бросить корпус влево, ушел по дуге в другую сторону; нищий оказался открыт, и водитель нанес ему моментальный сокрушительный удар по левой стороне лица. Только… этого не произошло. Его кулаки пробили пустоту.

Водитель в изумлении уставился на своего неожиданного противника — это что за, мать твою, такое…

Хлопнула дверца — к ним решил присоединиться Гринев. Водитель еще мгновение пристально смотрел на нищего. На его лице не было ожидаемой бледности, отпечатка испуга; напротив, водителю показалось, что он увидел проблеск какой-то усмешки. И глаза… Это уже не были глаза психопата, неуравновешенного бомжа, в отчаянии лупившего палкой по машине, в них появилось что-то оценивающее и совершенно холодное.

Водитель успел осознать это, но уже, словно бык, двинулся на своего противника. Он сделал этот роковой шаг вперед, сопоставив то, что только что увидел, с карнавальным обличьем нищего, и к нему пришло понимание . Запоздалое понимание. Он и Гринев вышли из машины, их выманили из машины, все произошло очень быстро, и теперь им осталось лишь плыть по течению.

Водитель еще совершал свою атаку, когда все изменилось. Нищий выгнулся и с какой-то дикой грацией совершил нечто, напоминающее балетное па. Поразительной точности моментальный удар пробил солнечное сплетение водителя, мгновенно отключившиеся легкие наполнили его хриплой пустотой, а сердце словно замерло в груди и никак не хотело продолжать свою работу. Водитель перегнулся пополам, и следующий удар увлек его в сторону здания; его голова встретилась с глухой каменной стеной… и наступила темнота.

Сзади к «ауди» вплотную подкатил джип.