Александр Тамоников - Мадьярский рикошет

Полковник добавил:

– И то, что группе «Дон» вместе с венгерскими товарищами послезавтра, в субботу 20 октября, следует убыть в Венгрию. Это касается тебя, Паша: завтра же группе убыть в загородный учебный центр, на свою базу, где экипироваться и получить оружие. Там же будет при необходимости уточнена общая задача. Обеспечением перелета занимается подполковник Васильев. Он находится на базе.

Семенов поднялся:

– Есть группе завтра убыть на загородную базу, экипироваться, вооружиться и ждать постановки задачи и приказа на действия. Вопрос.

– Спрашивай.

– На чем убыть в учебный центр? Автобусом, электричкой до ближайшей станции или пешком?

Шабаров взглянул на него:

– Пришел в себя? Хорошо. В субботу, в 10:00 к тебе подъедет автобус. Соберешь ли ты группу у себя или будешь заезжать за каждым бойцом – твое дело, но в 12:00 всем быть на базе.

– Понял.

– Еще вопросы есть?

– Как насчет венгерских товарищей?

– С ними мы разберемся без тебя. Свободен, Семенов, оповещай группу и больше ни капли, понятно?

– Так точно.

Пообедал Семенов в той же столовой, выпил в буфете бутылку пива.

В подъезде своего дома встретил тестя. Профессор Губанский сидел на подоконнике с встревоженным и недовольным видом.

Увидев майора, поднялся навстречу:

– Паша, здравствуй, а я вот… жду тебя.

– Здравствуйте, Виктор Алексеевич, чем обязан такому вниманию?

– В подъезде как-то нехорошо говорить, соседи могут услышать. Может, пригласишь в квартиру?

– Извините, конечно.

Семенов сел в кресло, пододвинул к себе пепельницу и достал пачку «Беломора». Он знал, что Губанский на дух не переносит табачный дым, поэтому закурил, хотя и без удовольствия. Профессор закашлялся. Майор затушил папиросу.

– Слушаю вас, Виктор Алексеевич.

– Мы вчера все погорячились. Ты извини меня, Паша, но пойми мое состояние: Рита приезжает вся в слезах…

Семенов прервал тестя:

– Довольно. Конечно же, Рита приехала вся в слезах от горя, ведь ее бросил муж. А про любовника своего она не рассказала?

– Что ты, Паша, какой любовник?

– Всё, не желаю ничего слушать. Как отца я вас понять могу, но с трудом. Я решил развестись с Маргаритой. И решение свое не изменю.

– Но это может отразиться на твоей службе.

– На вашей с женой карьере тоже.

Губанский поднялся, прошелся по гостиной.

– Буду откровенен, Паша, собственно об этом я и приехал поговорить. Я знаю, что Рита тоже желает развода. Дело в том, что развод может навредить нам. У тебя, как у офицера КГБ, неизбежно возникнут сложности…

– Я как-нибудь разберусь с ними.

– Да, ты еще молодой, устроишь жизнь, а вот я… как бы это точнее выразиться…

– Не подыскивайте слова, вы просто панически боитесь, что всплывут ваши неблаговидные дела, и тогда может случиться всякое.

– Да, ты прав. Но ты же не нанесешь мне вреда? Я не сделал тебе ничего плохого.

– Значит, испугались?

– А как тут не испугаться, Паша!

– Не надо было пакостить порядочным людям.

– Но ведь время было такое: не ты, так тебя. Забирали-то каждую ночь!

– Ладно. Я готов забыть о ваших паскудных делах, живите, как хотите, но при одном условии…

Губанский встрепенулся:

– При каком условии?

– Вы быстро поможете разменять эту квартиру на две однокомнатные в центре.

– О господи, да зачем менять? Если ты, – профессор понизил голос, – передашь мне досье, что хранится в архиве на площади Дзержинского, то эта квартира со всей мебелью останется твоей. Обещаю.

Семенов усмехнулся:

– Да вы никак решили меня шантажировать.

– Нет, ни в коем случае, я предлагаю обмен: ты мне – документы, я тебе – эту квартиру. И Маргарита слова не скажет, никаких претензий.

– Слово? А какова цена вашему слову?

– Ну зачем ты оскорбляешь меня?

– Это не оскорбление. Цены у вашего слова нет. Хотя в данном положении я вам верю. Скажите, а Маргариту вы где поселите?

– Я получаю четырехкомнатную квартиру в высотке на площади Восстания.

– Неплохо. И как вам это удалось?

– Сам понимаешь, без связей здесь не обошлось. Заметь, я с тобой предельно откровенен. В новой квартире хватит места всем. К тому же у нас есть дача в поселке Родники.

– Дача? – рассмеялся майор. – Дача, Виктор Алексеевич, – это садовый домик и участок в несколько соток. У вас же в Родниках большой кирпичный дом со всеми удобствами, хотя… это меня не касается. Вы приютите Риту, сначала она поживет у вас, а потом выдадите замуж за молодого идиота вроде Стасика Родича, которому вы сплавили старшую дочь Екатерину. И поедет она с сотрудником посольства куда-нибудь в Норвегию поближе к сестре и будет наставлять рога дипломату, как и мне.

Губанский выдохнул:

– Ты слишком несправедлив к нашей семье. Но, возможно, ты имеешь на это право. Так как насчет договоренности?

– Документы вы не получите. Вынести их из архива КГБ невозможно, а вот уничтожить – вполне реально. Я уничтожу ваше досье. Слово офицера, а оно, в отличие от вашего, имеет большую цену.

– Но, Паша, как я узнаю, что ты сделал это?

– Сказал – уничтожу, значит, уничтожу. Вы узнаете об этом со временем.

– В смысле?

– К вам не будет вопросов у Комитета госбезопасности. Впрочем, у вас крепкие связи, наверняка среди них найдется кто-нибудь, имеющий доступ к архиву.

Губанский задумался. Думал долго, напряженно, потом проговорил:

– Есть такие. Степан… он сможет узнать, есть мое дело в архиве или нет.

– Ну вот, видите. И заметьте, я не спрашиваю, кто такой этот Степан, готовый пойти на должностное преступление.

– Хорошо. Когда я могу обратиться к своему знакомому?

– Да хоть послезавтра, завтра я заберу досье, и больше оно в архив не вернется. Исчезнет.

– Но тебя арестуют.

– Нет. И вообще, мои дела вас не касаются.

– Хорошо, – повторил профессор, – все документы на квартиру ты получишь, когда я узнаю об исчезновении досье, то есть в ближайшее время.

– Не получится, Виктор Алексеевич.

Губанский нахмурился:

– Почему?

– Потому что в ближайшее время я уеду в командировку. И насколько, не знаю, всё передадите мне по возвращении.

Профессор вздохнул с облегчением.

– А я уж подумал…

– О чем?

– Нет, все хорошо. Договорились.

– Не смею задерживать. И передайте Маргарите, вещи свои она сможет забрать в любое время, но в вашем присутствии. Я не желаю встречаться с ней, слушать ее бред.

– Как скажешь, Паша.

Семенов проводил тестя в прихожую:

– До свидания, Виктор Алексеевич.

– Всего хорошего.

Майор закрыл дверь. Улыбнулся. Ему досталась шикарная квартира, причем даром. И ничего уничтожать ему не надо. Семенов прекрасно знал, что досье гражданина Губанского было уничтожено, как и тысячи других, еще два года назад, во время чистки в Комитете. Так что он не должен ничего делать. А квартира? Квартира – это хорошо. Кто еще даст ему такую?