Франсуаза Саган - Дьявольская секта [сборник]

Он сделал по телефону заказ кухне, перекинулся парой слов с Паулой и вернулся за свою стойку. Но не успел я отхлебнуть из кружки, как он вновь ко мне подошел.

– Я понимаю, что ты сейчас не в духе, – сказал он, – но мне нужно тебе сообщить нечто важное.

– Хорошо, – согласился я. – Рассказывай.

– Скажи, пожалуйста, это правда, что убитый грабитель – американец?

– Это не исключено, – кивнул я.

– Я не уверен, что здесь есть какая-то связь, – надув щеки, сказал Найджел, – но два дня тому назад Гарри Ганнафорд сказал мне, что какой-то американец подкатывался здесь к Бобу насчет подноса. Ну, того самого, что оказался очень ценным.

– Где это случилось?

– Да здесь же! – хлопнул ладонью о стойку Найджел. – Меня самого в тот момент здесь не было, но Гарри сказал, что слышал весь разговор от начала до конца: он как раз выпивал с Бобом.

– Ты знаешь этого американца?

– Нет. К нам заглядывает много американцев, им любопытно побывать в таком старинном пабе, как наш. «Котт» входит в их культурную программу. Но в то время других янки у нас не было. Зато сейчас появился один, он, приехал только вчера и остановился в этой гостинице.

– В Самом деле? – оживился я. – И что же это за тип?

– Старикан, ему под шестьдесят, – расплылся в улыбке Найджел. – Зовут его Фаллон. Похоже, богатенький, судя по его телефонным счетам. Но мне он не показался подозрительным субъектом.

– Вернемся к Ганнафорду и другому янки, – сказал я. – Что еще ты можешь мне сообщить?

– Ничего особенного. Янки хотел купить поднос, вот и все. Кстати, скоро здесь должен появиться сам Гарри, он непременно зайдет выпить свою полуденную пинту пива. Вы с ним знакомы?

– Что-то не припоминаю, как он выглядит.

– Когда он появится, я дам тебе знать, – сказал Найджел.

Подали мои сэндвичи, я забрал их и устроился за угловым столиком возле камина. Меня вдруг охватила усталость, что было неудивительно, поскольку я не спал всю ночь и перенес сильнейшее нервное потрясение. Я медленно жевал сэндвичи, запивая их пивом, и постепенно выходил из шока. Лишь теперь я ощутил настоящую боль после всего пережитого в это утро.

Зал пивного ресторана потихоньку наполнялся посетителями, и я заметил несколько знакомых лиц. Никто, тем не менее, не беспокоил меня, хотя я и перехватил пару раз быстрые любопытные взгляды. Незыблемые правила приличия удерживали, однако, сельских жителей от назойливых разговоров. Я заметил, что Найджел беседует с крупным мужчиной в твидовом костюме. Вскоре бармен сам подошел ко мне, чтобы сообщить, что пришел Ганнафорд.

– Хорошо бы нам потолковать с ним где-нибудь в укромном месте, – сказал я, обводя взглядом переполненный зал.

– Можете воспользоваться, моим кабинетом, – предложил Найджел. – Иди первым, Гарри подойдет попозже.

– Пришли нам туда пару кружек пива, – сказал я и вышел из бара через служебный вход.

Ганнафорд присоединился ко мне через несколько минут.

– Прими мои соболезнования, – сказал первым делом он. – Жаль Боба. Славный был парень, мы с ним отменно покуролесили в этом пабе, – с ухмылкой добавил он.

– Это верно, – кивнул я, догадываясь, что брат был в приятельских отношениях с этим завсегдатаем пивного бара, хотя за стенами его они могли и не встречаться, сохраняя при этом друг о друге самые лучшие впечатления.

– Найджел сказал, что какой-то американец интересовался подносом Боба, – продолжал я.

– И не только он, – сказал Гарри. – Его хотел купить еще один янки.

– Любопытно, – хмыкнул я, – И что об этих американцах известно?

– Один из них, мистер Гатт, производит впечатление приятного человека, – потеребив мочку уха, проговорил

Ганнафорд. – Совсем не наглый, как большинство янки, уже в годах, прилично одет. Ему чрезвычайно хотелось купить. у Боба этот поднос.

– Он предлагал какую-то определенную цену?

– Цену он не назвал. Боб сказал, что не станет обсуждать этот вопрос, пока поднос не оценят эксперты, и мистер Гатт тогда согласился уплатить оценочную стоимость. Но Боб рассмеялся и заявил, что он, возможно, вообще не станет продавать эту вещь, так как это фамильная реликвия. У мистера Гатта тотчас же вытянулось лицо.

– А что насчет другого янки?

– Молодого? Этот мне не понравился, слишком напорист и самоуверен. Он вел себя с Бобом очень нагло, можно сказать даже вышел из себя, когда Боб отказался продать ему поднос. Если бы не его жена, неизвестно, чем бы все кончилось.

– Американец был с женой?

– Ну, может, она ему и не жена, – ухмыльнулся Гарри, – может быть, сестра.

– Он представился?

– Да. Как лее, черт подери, его зовут? Холл? Нет, не то. Стедман? Не то. Минуточку, сейчас вспомню. – Лицо Гарри даже побагровело от напряжения. – Холстед! – хлопнул он себя по лбу. – Его зовут Холстед. Он дал Бобу свою визитную карточку, я это точно помню. И сказал, что наведается еще разок, когда поднос оценят. Боб посоветовал ему не терять попусту времени, и тогда янки полез на рожон.

– И это все? – спросил я.

– Пожалуй, да, – сказал Гарри. – Правда, мистер Гатт вскользь обмолвился, что коллекционирует такие штуки. Наверное, он один из этих американских миллионеров.

– Когда все это происходило? – спросил я, мысленно отметив, что в «Котте» в последнее время развелось слишком много богатеньких янки.

– Сейчас вспомню, – потер подбородок Ганнафорд. – Пожалуй, спустя два дня после публикации в «Вестерн морнинг ньюс». Значит, пять дней тому назад, а именно – во вторник.

– Спасибо, Гарри, – поблагодарил его я. – Полиция может заинтересоваться этой информацией.

– Я непременно схожу туда и все расскажу, – сказал он, беря меня за рукав. – Когда похороны? Я хотел бы присутствовать и попрощаться с Бобом.

Этот вопрос поставил меня в тупик: у меня ведь не было времени об этом подумать.

– Я пока не знаю, – признался я. – Сперва должно закончиться дознание.

– Безусловно, – согласился Ганнафорд. – Когда будете знать, скажите Найджелу, а он передаст мне. И другим тоже. Боба Уила здесь все уважали.

– Непременно, – сказали.

Когда мы вернулись в бар, Найджел многозначительно подмигнул мне. Я подошел и поставил на стойку пустую кружку.

– Пришел янки, который остановился в гостинице, – прошептал Найджел. – Вон он, возле камина.

Обернувшись, я увидел за столиком мужчину лет шестидесяти с бокалом виски в руке. У него было худое и мрачное лицо цвета заезженного седла. Под моим пристальным взглядом он поежился и придвинулся поближе к огню.

– Он сказал, что много времени проводит в Мексике, – сказал Найджел, когда я снова обернулся к нему. – Английский климат ему не по душе, здесь для него холодновато.

Ту ночь я провел в одиночестве на ферме Хейтри. Останься я в «Котте», то возможно, уберег бы себя от многих страданий, но я этого не сделал. Вместо этого я бродил по тихим комнатам, населенным тенями воспоминаний, и погружался в депрессию.