Сергей Самаров - Хозяин гор

Семипалатин, тоже стоявший на коленях на полшага впереди Темирова, посмотрел через плечо. Он увидел, что старший сержант Колотушкин неслышно подобрался к менту и приставил глушитель своего автомата к его затылку.

— Ну-ка, товарищ подполковник, попробуйте меня отстранить! — заявил старший лейтенант. — Во-первых, у вас нет таких полномочий. Ваше звание только служебное, в армии оно ничего не стоит. Во-вторых, мои солдаты просто не станут слушать команды человека, которого они, мягко говоря, не уважают. В-третьих, при первой же попытке узурпации власти я просто прикажу солдатам расстрелять вас. Они это сделают без всяких разговоров. Никто потом и не вспомнит, что был на свете такой подполковник, не пожалеет о вас. А тело ваше мы оставим шакалам. Их много в здешних горах. Им тоже надо чем-то кормиться. Хотя я могу вас даже не расстреливать, не тратить патроны. Я вас просто изобью. Или прикажу солдатам этим заняться. Они у меня специалисты в данном вопросе, скучают без занятий по рукопашному бою. Здесь, в боевых условиях, мы из-за недостатка времени вообще таковых не проводим, отдохнуть толком не успеваем. А солдатам хочется потренироваться. Ваш возраст им не будет помехой.

— А звание? — спросил подполковник с вызовом и покосился себе за спину.

Но старший сержант Колотушкин ствол от его затылка не убрал.

— А где ваши погоны? — спросил старший лейтенант с усмешкой. — И вообще, почему мы должны верить, что какой-то мужик в кальсонах, которого мы одели в лохмотья, снятые с убитых боевиков, является подполковником полиции? Я не признаю за вами права на командование.

— С моим званием даже бандиты считались. Ты же сам, старший лейтенант, это знаешь, — уже почти скромно попытался возразить Исрафил Надирович.

— Так считались, что их главарь приказал старшему лейтенанту спецназа военной полиции, которого считал своим человеком, расстрелять вас, пустить пулю в лицо, чтобы никто не сумел опознать тело. Любой мой боец готов помочь в этом Рагиму Хасбулатову, да я и сам не откажусь. Хотя мы с удовольствием и кулаками можем сделать вас неузнаваемым. Спрятаться, я сказал! — командир взвода снова повысил голос.

Он сделал это достаточно резко, для того чтобы его поняли.

Темиров послушно залег за бруствер.

Только после этого старший сержант Колотушкин убрал глушитель автомата от затылка офицера полиции.

— Так-то оно лучше будет, товарищ подполковник, — сказал заместитель командира взвода. — Лежи и не рыпайся. Не то!..

Весомый кулак старшего сержанта оказался у самого носа мента и показался тому ничуть не менее весомым аргументом, чем ствол автомата. Подполковник Темиров, как и все нормальные люди, очень не хотел, чтобы его били.

Банда удалилась. В бинокль было видно, как передовой разведывательный джамаат вошел в горный цирк и сразу за воротами рассыпался веером по окрестностям. Следом за ним, пригнувшись при входе, туда же вошли еще два человека, идущих отдельно. Это были эмир Сиражутдинов и Рагим Хасбулатов. За ними через некоторое время последовали другие боевики.

Но взводу выступать было еще рано. Его могли заметить бандиты из замыкающих джамаатов. Бинокль явно показывал, что моджахеды, идущие последними, время от времени оборачивались, проверяли, что делается у них за спиной. Возможно, они просто смотрели, нет ли отстающих, при этом сами спешили, хотели побыстрее присоединиться к тем своим подельникам, которые держались впереди.

Вместе не так страшно даже в чужом, таком опасном государстве, солдаты которого смогли уничтожить уже половину банды, а себя даже не обозначили. Бандиты привыкли везде чувствовать себя хозяевами жизни. И своей, и, что особенно их развращало, чужой. А здесь они просто терялись, не видя лица противника, который уничтожал их так настойчиво, что этим даже унижал.

— Взвод, как самочувствие? Выспались все, кому можно было? Почти полтора часа отдыхали, — проговорил командир взвода.

Он видел, что большинство бойцов взвода сразу после объявления привала устроились на отдых. Они уже более суток находились на ногах, почти все время провели в быстрых марш-бросках. Сон требовался всем, кроме самого командира, который уже переборол утомление, подступившее было к нему, и, как всегда бывает, на втором дыхании снова ощущал свежесть и бодрость. Разве что в ногах оставалась усталость, но Семипалатин по собственному опыту знал, что она пройдет с началом движения. Отдохнуть не удалось только тем бойцам, которые находились на постах.

— Работаем! Не демонстрируем себя, потихоньку собираемся на перевале. Строимся по отделениям. Заложников оставляем на месте. Колотушкин! Выдели четыре человека на их охрану. У них два автомата есть. Шести стволов для защиты хватит. Темиров, быстро на место, к остальным! — снова прикрикнул старший лейтенант.

Ментовский подполковник с опозданием почувствовал, что здесь у него нет ни авторитета, ни власти. Понять это он должен был бы еще после того, как командир взвода отобрал у него накладные на офисную технику и мебель. Этот тип, стараясь пригибаться как можно ниже к земле и камням, послушно заспешил к тому месту, где остались другие заложники.

Сам перевал находился правее, был скрыт от наблюдателей бандитов скалами того же самого хребта, разорванного на две неравные части. Там, на перевале, можно было спокойно подготовиться к стремительному марш-броску в сторону горного цирка. Конечно, хорошо было бы дождаться ночной темноты, но до этого оставалось еще слишком много времени. Эмир мог обнаружить пропажу банковских карточек и вывести банду из горного цирка. Это место при отсутствии защиты в виде заложников становилось очень опасным.

Сам старший лейтенант не выпускал бинокль из рук, то и дело поднимал окуляры к глазам, ожидал момента, когда последний бандитский джамаат скроется в проходе. На это ушло не более пяти минут, но командиру взвода показалось, что время вообще остановилось, боевики передвигаются непростительно медленно, словно понимают, что в цирке их ждет смерть, и не желают спешить на место своей будущей братской могилы.

Но когда последние бандиты скрылись в проходе, старший лейтенант сразу же дал посту команду:

— Смещаемся вправо, к перевалу. Остаемся невидимыми. Первый пост! Вы где?

— Внизу. Со взводом, — ответил сержант Ничеухин.

— Нормально. Мы идем.

Семипалатин встал впереди строя, автомат для удобства взял в обе руки и приказал:

— За мной, бегом марш! — Он первым рванулся вперед.

Спецназовцы были приучены к передвижениям по какой угодно поверхности. На занятиях они много бегали и по шоссейной дороге, и по траве, и по камням. Никто нигде не спотыкался. Не случалось этого и здесь, на горной тропе.