Александр Какурин - Условия жизни [СИ]

— Но это не правильно, надо провести общее собрание племени, и осудить поведение шамана, — того не зная, Костик почти в точности повторял вчерашние слова Тревола.

Сдержав свое слово, Гвинет с утра подала на развод.

— Нашла время для тяжбы, дел невпроворот, — губернатор собирал скарб для рабочей «прогулки» по лесу, — давай заседание отложим назавтра, или на послезавтра, а еще лучше на неделю.

— За это время Марсель меня окончательно прибьет! — шмыгнул носом, Гвинет заревела.

— Тьфу, на вас всех, — шаман положил в корзину-рюкзак кусок парусины, — Костик пошли!

— А как же ловля жемчуга? — с набитым кашей ртом поинтересовался Медведев.

— Марсель с Джеком сегодня сами справятся, — губернатор направился к лесу.

С мыслью: «Чего шаману не сидится в деревне и куда он поперся?», — Костик подобрал с земли заготовленную корзину-рюкзак, взвалил ее на спину и пошел следом за губернатором.

— Со мной же что будет? — цепляясь за рубашку шамана и путаясь у него в ногах, глотала слезы Гвинет.

— Жди, когда вернемся, тогда и поговорим, — губернатор отстранил женщину с дороги.

Где-то с час шаман с Медведевым бродили по джунглям молча, непонятно что выискивая.

«Грибы — вряд ли, вон какую шикарную поганку пропустили. Съедобные коренья — так мы лопату не захватили. Фрукты же с ягодами растут совсем в другой стороне леса», — прорубая мачете в зарослях дорогу, предавался рассуждениям Костик.

Постепенно настроение шамана улучшалось и вот, он завел разговор с Медведевым.

— Не скучаешь по материковой кухне, что там у вас в России едят — икру, борщ, пельмени?

— Я больше винегрет с подсолнечным маслом любил, а к этому горбушку черного хлеба натертую чесноком, да семьдесят грамм водки, — рот Костика наполнился голодной слюной.

— Насчет вашего вилегрета не обещаю, — по-своему вкусу изменил название салата губернатор, — а вот хлеб у нас сегодня будет, — он остановился у ничем не примечательной пальмы. — Созрела родимая, цвести собралась — шаман прижался щекой к стволу, — прости, но нам нужна твоя сила, — и он затянул заунывную молитву-заклинание.

Умилостивив духов леса, губернатор наметил на какой высоте Медведеву предстоит подрубать пальму.

— Что в ней такого ценного? — Костик смотрел вверх, безуспешно силясь разглядеть в листве хлебные плоды.

— Мякоть, — шаман передал Медведеву топор.

Свалить не самое толстое Саговое дерево (так его окрестил губернатор) оказалось — ой, как непросто, особенно когда в сподручных у тебя: духота, жара и влажность.

На втором часу рубки, топор уже вываливался из рук Костика, а тяжелое дыхание напоминало пыхтение «загнанного» паровоза. И вот, наконец, труды и старания Медведева увенчались успехом, с глухим треском пальма повалилась в кусты.

Все это время «прохлаждавшийся» шаман в раз ожил. Ловкими и отработанными движениями он содрал мачете кору с нижней части Сагового дерева.

— Садись с той стороны от ствола, а я устроюсь с этой, — губернатор извлек из корзины-рюкзака длинную доску с торчащими из нее острыми шипами-колючками, — берись за рукоятку терки, и поехали. Сначала я тяну доску на себя, затем ты.

Костику с шаманом удалось измочалить доморощенной теркой молочно белую мякоть пальмы, почти до самой сердцевины. Самые «стойкие» древесные волокна пришлось перерубать мачете. Затем, кашеобразную массу Сагового дерева разложили на куске парусины.

— В результате работы у нас должен получиться белый порошок, — губернатор приступил к растиранию пальмовой массы между камнями.

И с этой задачей «парочка» справилась. Однородный порошок они ссыпали в корзину-рюкзак.

— Ого, здесь килограмм двадцать не меньше, — определил вес взваленного на плечи «богатства» Медведев. — Теперь можем возвращаться в деревню.

— Погоди, порошок сначала промыть надо, — шаману досталось нести: топор, терку и парусиновую холстину.

Дорога «добытчиков» лежала через болото к горному ручью. В центре трясины Костику с губернатором довелось повстречаться с Бо-бо.

При виде «шершавой» зеленовато-бурой спины крокодила у Медведева мелко затряслись коленки — «Ужин сегодня будет — только не у меня!».

Между шаманом и Бо-бо состоялся гипнотически телепатический сеанс связи. Не выдержав пронзительного взгляда, крокодил щелкнув зубастой пастью, развернулся и поплыл в другую сторону трясины.

— А я уж думал нам конец, — в повеселевшем Костике пробудились, совсем было угасшие силы.

— Нет, Бо-бо старый, мудрый крокодил, знает на кого нападать не следует, — губернатор нащупывал бамбуковой палкой следующую твердую кочку, чтобы ступить на нее.

На ручье оказалось (незамеченное в предыдущее посещение Медведевым) деревянное корыто, в него-то и ссыпали весь Саговый порошок.

Залив белую массу сверху водой, шаман принялся приплясывать в корыте босиком. «Нарезвившись», он спустил через пробку в борту, мутную кисельную воду из корыта.

— Осталось только подсушить муку и можно печь лепешки, но этим всем мы уже займемся в деревне, — губернатор попробовал на язык Саговую муку.

Корзина-рюкзак потяжелела от мокрой муки вдвое, но Костик не роптал — «Лишь бы только Бо-бо не вернулся на «тропу войны»!».

. Добавив к Саговой муке кокосового молока, Ребека испекла на ужин знатные пышные сладкие лепешки.

— Хороши хлебце, не хуже парижских круасанов, — ел и нахваливал лепешки Медведев.

— Завтра я в них еще и толченых лесных орехов добавлю, — Ребека палочками переворачивала на раскаленной сковороде лепешки.

— Давай, давай, — одобрил ее кулинарные изыски губернатор. — Еще бы Джек нас сегодня порадовал, было бы совсем хорошо.

— Я не виноват, в той стороне моря, моллюски почти полностью перевелись, — Тревол соизволил поделиться с шаманом всего лишь одной жемчужиной, две другие «левые» он передал на хранение Сесиль.

— Может, обсудим рабочие моменты завтра, а сейчас займемся нашим разводом с Марселем, — подлизываясь к шаману, Гвинет подула на взятую им в руку горячую лепешку.

— Посмотри, в каком я состояние: грязный, уставший, да и записи уже вести темно. С утра пораньше, до основных работ и устроим заседание, — губернатор откусил остуженную лепешку.

Пятиминутная процедура развода для какой-нибудь цивилизованной страны, на Изабель вылилась в многочасовую судебную дрязгу, с привлечением всех жителей деревни.

Заседание проходило в главной хижине. Поселенцы сидели возле разведенного по такому случаю очага, а губернатор облаченный помимо белых брюк, золотистой жилетки и морской фуражки, в кусок черной ткани, заменявшей ему судейскую мантию, располагался напротив, за импровизированной трибуной из тростника.