Анатолий Райтаровский - Гонка за «Гонцом»

Взоры всех были устремлены на него в ожидании указаний, глава контрразведки обиженно поджимал губы.

— Начальник русского отдела представит план мероприятий сегодня к восемнадцати часам! Остальные дадут предложения по своим направлениям к семнадцати. Обсуждение сегодня у меня в двадцать часов!

Агент «Моссада» Толик Голиков, подпольная кличка Гайдар, получил задание через два дня и немедленно приступил к выполнению. Одетый как истый садовод, Толик с Витебского вокзала предпоследней электричкой оредежского направления доехал до платформы «100-й километр» и двинулся по дороге в хвосте группы попутчиков.

Вот шоссе, ага, вот столб с прикрепленной вывеской «Политехник». Теперь, согласно полученной от резидента схеме, по второй линии к магазину, чтобы оттуда выйти к цели, будто возвращаясь с покупкой. Заготовленная покупка тихо булькала в рюкзачке, замотанная в тряпку, чтоб не попортила прочее содержимое. И сама не попортилась.

Владелец сто тринадцатого участка, сказал резидент, сейчас отсутствует, приехал в город. Осмотр места приземления и взятие проб почвы не займут много времени. Осмотр дома — занятие трудоемкое, тем более в темноте. Искать овальный предмет, фото которого было ему показано, и «любые необычные предметы», так как вероятность оставления аппарата уехавшим хозяином на даче была ничтожной.

Собаки поблизости не гавкали. Это взбадривало. Толик решил начать с более трудной части задания, тем более что вскрытие чужих замков было его давним хобби. Да и посветлей пока.

— Ну и сарай! — ругнулся Толик, оказавшись внутри. Зато похвалил «сарай», что в нем практически не оказалось укромных уголков. Всего-то шкаф да диван-кровать. Ну, еще тумбочка.

Толик с фонарем в руке быстро обшарил перечисленные предметы мебели и углы комнаты, перешел на веранду, обследовал ящики с инструментом и даже забрался в холодильник, отчего испытал еще большее разочарование, нежели от пустого шкафа.

— Тьфу! — махнул рукой Толик. — Что они хотели здесь обнаружить? Пыль веков?

Он не догадывался, как был близок к истине в этом высказывании.

Аккуратно закрыл двери, припомнил план, на котором указывалось место падения аппарата.

Обогнул дом — вот дерево со срезанной вершиной, а вот и яма. Заметная!

Голиков присел на корточки, вытащил инструменты, завернутые в бумагу, зашелестел, разворачивая их.

— Ах ты, алкаш несчастный! — раздалось за его спиной. — Снова срать устраиваешься!

Голиков не успел оглянуться — мощный удар по заднице совковой лопатой в исполнении бесстрашной Эмилии перебросил его через исследуемый объект и воткнул носом в кучу еловых веток, сваленных в мелиоративной канаве.

— Повадились гадить! — бушевала Эмилия, хотя это был всего второй случай в ее практике.

Женщины склонны к преувеличениям, а страдают-то от этого мужики. Если к таковым можно причислить моссадовского агента Толика Голикова, удиравшего в ночь, зажав в кулаке горсть земли с влекомовского участка. Но забывшего впопыхах свой рюкзачок.

В темноте Эмилия приняла рюкзачок за плоды жизнедеятельности Голикова и брезгливо смахнула его лопатой в яму. Наскребла немного земли и присыпала сверху. Скромное бульканье, раздавшееся из рюкзачка при полете в яму, она опытным ухом своим все же не уловила и погребла заодно ценнейший продукт. И на старуху бывает проруха — давно замечено.

Российская Академия наук все делала тщательно и вдумчиво — академический подход.

Аппарат был тщательно очищен от грязи и помещен в «чистую» комнату, где содержание пылинок не превышало нескольких десятков в кубометре воздуха.

Там он был сфотографирован в различных ракурсах, дистанционно измерены фоновые излучения различных типов, тщательно определены габариты и масса аппарата. Сенсации пока не было. Даже расшифровка изображений на поверхности аппарата лишь подтвердила то, что опубликовал самозванец Влекомов.

Обиженная этим комиссия Академии наук перестала упоминать в своих отчетах имя Влекомова. Постепенно оно исчезало из печати и из передач телевидения. У Академии оставалась надежда на вскрытие аппарата.

Головастые академики, усилив свою башковитость очками с мощными диоптриями, безуспешно гипнотизировали аппарат, осторожно тыкали пальцами в боковые гнезда. Попробовали просветить его различными лучами, чуть ли не томографию сделали — ничего не вышло.

Послали за слесарем Палычем, известным также под кличками Левша и Ерофеич. Первая, понятно, характеризовала квалификацию, вторая — пристрастие к настойке особого рода, имевшей широкую популярность в середине XX века и ранее. Что характеризовало и возраст Палыча.

Палыч, не сомневавшийся в успехе своей миссии, с достоинством прошествовал сквозь толпу профессоров и академиков со своим потрепанным чемоданчиком. Благородство его седины не уступало седине академической.

— Только не повредите поверхность! Только не повредите! Никаких чрезмерных усилий! Ничего острого! — прыгал рядом с ним профессор Цыбаркин, зампредседателя комиссии академика Угарова, находившегося в загранкомандировке.

Колдовство Палыча продолжалось более двух часов. Цвет лица его менялся от умеренно-лилового до неумеренно-багрового. Шепот — от бормочущего до свистящего. Выражение лица — от самоуверенного до возмущенного.

Наконец терпение Палыча иссякло. Крякнув и матюкнувшись, он выхватил из чемоданчика отвертку и с размаха направил ее в боковую выемку корпуса. Раздался визг: профессор Цыбаркин повис на руке разъяренного Палыча, и отвертка, не попав по назначению, оставила царапину на поверхности аппарата.

У присутствующих вырвался крик ужаса, половина академиков и треть профессоров попадала в обморок. Потом раздался вопль Палыча: профессор Цыбаркин впился зубами в его руку.

Отвертка выпала из ослабевшей руки умельца.

Когда профессуру удалось откачать, а Палыча отправить на прививку против бешенства, глаза профессора Цыбаркина вдруг радостно блеснули:

— Ну что ж, коллеги! Любую неудачу надо обращать себе на пользу! Теперь мы имеем возможность сделать то, на что не решались пойти сознательно. У нас имеется проба материала корпуса аппарата! И мы проведем анализ состава этого вещества.

Профессор встал на колени и стал собирать в бумажку крупинки материала. Потом тщательно очистил лезвие отвертки от прилипших частиц и, подумав, приобщил к сбору всю отвертку.

Пресса и телевидение за рубежом, безусловно, узнали о происшествии раньше, чем российские СМИ. Поднялась буря возмущения: русские ломают космический аппарат! Аппарат — достояние всего человечества, то есть наиболее продвинутой его части, то есть Соединенных Штатов!