Александр Тамоников - Красные туманы Полесья

Старший подразделения отдал команду:

— Стой в линию, огонь по партизанам!

Шесть пулеметов ударили одновременно. Они срезали и разведчиков, и их лошадей. Пулеметчик партизан не успел сделать ни единого выстрела.

Вот теперь капкан захлопнулся полностью. Мотоциклисты объехали место бойни, члены экипажей осмотрели тела. Выживших не было. Никого не нашли и полицаи, посланные на улицу Мещанскую. Все три отряда партизан полегли полностью.

Калач узнал, что никого не удалось взять хотя бы раненым, и с досадой сплюнул на асфальт. Он уже предвкушал, как немцы поручат ему допрашивать партизан, взятых в плен. Но не вышло. А жаль, была бы знатная потеха.

Солнце поднялось над Горошем, когда немцы согнали на Мещанскую и в поле местных жителей, приказали им собирать трупы и бросать их в кузова грузовиков. Комендант решил закопать тела в овраге, рядом с расстрелянными евреями.

Гауптштурмфюрер Бонке по телефону вызвал коменданта и доложил ему, что партизанский отряд уничтожен.

— А может, только часть его? — спросил Фишер.

— Разрешите выход в село Ясино. Там мы узнаем, где находится база партизан, и разгромим ее силами моей роты.

— Нет, Бонке, не стоит. Если и остались партизаны на своей базе, то немного. Узнав о том, что мы разгромили лесных бандитов в Гороше, они уйдут. Если, конечно, есть кому уходить. Вы мне вот о чем доложите. Надеюсь, кого-нибудь из партизан взяли живыми?

— Никак нет, господин комендант.

— Это плохо. Ну что ж, они и не сдались бы даже ранеными, а от тяжелых толку нет. Каковы наши потери?

— Трое убитых от разрывов гранат, трое раненых. Все мои. Русские успели-таки огрызнуться.

— А вот это уже очень плохо.

— Война, господин, штурмбанфюрер.

— Извините, Бонке, меня вызывает Минск.

— Я все понял, господин комендант.

Связь оборвалась.

На южной опушке Осиповского леса стояли Осетров и Карасько. Они напрасно вглядывались вдаль, в сторону райцентра. Когда на базу прибежала лошадь, седло которой было в крови, им все стало понятно. Командир отряда отдал приказ врачу, медсестре и санитарам, оставшимся в его подчинении, немедленно уходить в западные леса, к болотам.

Он велел Карасько вести остатки отряда, сказал, что догонит его через пару минут. Политрук тронулся в путь и тут же услышал за спиной приглушенный хлопок. Он сначала не понял, что это было, потом до него дошло — пистолетный выстрел. Второй секретарь Горошинского райкома партии и командир партизанского отряда Павел Дмитриевич Осетров пустил себе пулю в висок.

Политрук приказал забрать тело, принял командование на себя, и небольшой обоз пошел на запад. Партизанский отряд Горошинского района прекратил свое существование.

4 октября 1941 года в пять часов вечера солдат из подразделения, охранявшего дачу народного комиссара внутренних дел Лаврентия Павловича Берия, добежал до торца бетонного бункера, расположенного под одноэтажным большим домом, окруженным елями и высокой оградой. Он повесил на крюки, вделанные в стену, четыре мишени размером двадцать на двадцать сантиметров и вернулся к стойке, за которой находились четверо мужчин в штатской одежде.

— Готово, товарищ майор! — доложил боец старшему из них.

— Вижу, молодец, отойди, — сказал тот.

Солдат встал за спинами мужчин.

Майор Шелестов посмотрел на офицеров своей группы, капитанов Бориса Когана, Виктора Буторина и Михаила Сосновского.

— Вы готовы, господа гусары? — спросил он.

— Готовы, — за всех ответил Буторин.

— Выстреливаем по магазину.

Офицеры передернули затворы «ТТ», доложили о готовности к стрельбе.

— Огонь! — отдал команду Максим Шелестов.

Бункер заполнил грохот выстрелов, а после и пороховой дым. Однако здесь работали вентиляторы, и его быстро вытянуло на улицу.

— Вперед! — приказал майор красноармейцу.

Боец пробежал двадцать пять метров до мишеней, встал у крайней.

— Мишень номер один, все пули в «десятку».

Шелестов кивнул и улыбнулся. Это была его мишень.

— Мишень номер два, тоже все пули в «десятку».

Коган взглянул на командира группы и заявил:

— Не ты один умеешь.

Солдат продолжил осматривать мишени и докладывать:

— Мишень номер три, все в «десятку».

Степенный, даже мрачноватый в обиходе Буторин на этот раз тоже улыбнулся и буркнул:

— Нормально.

— Мишень номер четыре, а вот тут одна пуля в «девятке».

— Не может быть! — воскликнул Сосновский. — Я же…

Его прервал Коган, человек в основном сдержанный, но иногда любящий съязвить:

— Бывает, Миша. Ветром снесло пулю.

— Каким ветром?

Шелестов приказал солдату принести мишени, отошел назад, чтобы видеть Сосновского, и сказал:

— Плохо, Миша. Будешь тренироваться.

— Да какая тренировка? Вешайте новую мишень, будут вам «десятки».

— Не сегодня.

Шелестов принял мишени, сложил их в папку как отчет о занятиях по огневой подготовке.

— Разрешите идти, товарищ майор? — спросил красноармеец.

— Свободен!

Солдат словно никогда не перемещался шагом, выбежал из подвального тира так прытко, будто за ним гнались лютые враги.

— Сейчас… — начал Шелестов, но его прервали.

В бункер вошел командир отделения охраны старшина госбезопасности Лебедь.

— Извините, товарищ майор, что перебил, но на объект прибыл старший майор госбезопасности Платов и приказал всем вам подняться в кабинет.

— Он в курсе, что у нас огневая подготовка?

— Так точно! Я доложил.

— Идем. Товарищи офицеры, вперед!

Офицеры поднялись в кабинет, который вполне мог бы сойти за служебное помещение, допустим, директора небольшого завода. При их появлении Платов встал из-за стола.

Шелестов сделал два шага к нему:

— Товарищ старший майор государственной безопасности!..

Платов отмахнулся.

— Оставим официальность, тем более что вы не в форме. Занимались огневой подготовкой, Максим Андреевич?

— Так точно, Петр Анатольевич.

— Это хорошо. Результаты?

Шелестов протянул ему папку.

Платов открыл ее, посмотрел мишени:

— Неплохо. А кто это в «девятку» угодил?

Вперед вышел Сосновский.

— Я, товарищ старший майор государственной безопасности. — Он улыбнулся и добавил: — Готов за промах понести любое наказание.

— То, что шутишь, хорошо, а то, что промазал, плохо. Впрочем, из всего наркомата вряд ли кто-то добьется и таких результатов.

Старший майор пожал офицерам руки, указал на стулья, стоявшие за столом совещаний, сам устроился в кресле с торца.

Бойцы специальной группы присели.

Платов осмотрел их и спросил:

— Не надоело сидеть без дела?

— Да мы бы не прочь так и до конца войны сидеть, — ответил командир группы майор Шелестов. — А что? Отдельные комнаты, прямо как в гостинице, трехразовое усиленное питание, чистый воздух, птички поют. К охране привыкли, хотя можно было вполне обойтись и без нее.