Александр Тамоников - Красные туманы Полесья

— Рогоза, твою мать, ты чего забыл здесь на своем драндулете?

Ефим через окно ответил:

— Подарки вам привез.

— Какие на хрен подарки? Неужто не знаешь, что творится у поселка?

— У поселка ерунда, а вот тут… — Он не договорил.

В кузове поднялись офицеры. Прогремели четыре выстрела «ТТ», полицаи повалились на асфальт.

— Вот вам и подарки, — с усмешкой проговорил Рогоза.

Офицеры спрыгнули на площадку. Водитель резко развернул машину и повел ее обратно. Из отделения полиции выбежал еще один человек и попал под колеса. Машину подбросило, она переехала незадачливого карателя.

— Твою мать! — Рогоза сплюнул в окно. — Куда ты бежал, придурок? Но по делу.

Он вывел машину обратно к площади, проехал немного по Мещанской и проулками двинулся на Береговую.

Офицеры подбежали к крыльцу комендатуры. Один из полицаев был ранен, это Буторин специально стрелял не на поражение.

Майор схватил его за грудки.

— Жить хочешь, сволочь?

— Да, только помогите. Нога у меня…

Конечность у полицая была прострелена.

— Помогу, но сначала быстро отвечай, сколько и где охрана?

— Тут, на улице, четверо было. Внутри пятеро. Один из них под машину попал. Еще в отделе полиции находится заместитель Калача Степан Лыкин. Помоги, будь человеком, больно.

— Человеком, говоришь? На вопросы отвечай! Потерпишь, кто из начальства в комендатуре?

— Так это…

Из окна полицейского отдела ударил винтовочный выстрел. Пуля царапнула плечо Сосновского, тот в ответ дважды выстрелил в окно. Наружу вывалилась винтовка, внутри раздался вскрик.

— Ты как? — спросил у Сосновского Шелестов.

— Да ерунда, царапина, а вот убил ли полицая или ранил, не знаю.

— Быстро проверь, только аккуратно.

— Да, командир. — Сосновский пробежал к отделу, тут же вернулся и доложил: — Полный порядок, сдох заместитель Калача.

Шелестов повернулся к раненому полицаю:

— Ну?..

— Так, комендант Бонке, командиры рот, охранной и СС, бургомистр и Калач. Там совещание было. Калач выходил уже, но потом опять пошел наверх, наверное, забыл чего-то.

— Значит, все начальники у коменданта?

— Получается так. Помогите мне, я все сказал.

— Конечно. — Шелестов взглянул на Сосновского. — Помоги ему, Миша.

— Понял.

Капитан выстрелил полицаю в голову.

— Внутри охрана из четверых полицаев, не считая Калача, — сказал Шелестов. — Начальство на втором этаже. Врываемся в здание и валим полицаев. Они наверняка в холле. За мной!

Майор оказался в холле, увидел двух полицаев на лестнице и крикнул:

— Ложись! Укрыться!

Как только его бойцы упали на пол и откатились к столбам-опорам, он метнул «Ф‐1». Мощный взрыв потряс все здание.

Выстрелы «ТТ», заглушенные двигателем грузовика, Бонке и его подчиненные не слышали, но когда рванула «Ф‐1», все подскочили со своих мест.

— Что это? — завизжал бургомистр.

Калач достал свой «ТТ». Он должен был бы проверить посты охранения, но делать этого не стал, из кабинета не вышел. Здесь ценности еврея. Оставлять их без контроля сейчас никак нельзя. Бонке наверняка готов пойти на любую подлость, лишь бы завладеть всем, а до этого прибить его, Калача. Но он не сможет этого сделать, если быть рядом с ним.

— А вот и диверсанты, — проговорил начальник полиции с пистолетом в руке.

— Какие к черту диверсанты, откуда? — вскричал Бонке.

— А вы еще не поняли, герр гауптштурмфюрер? Это партизаны вышли к поселку. А не наступают они потому, что имеют цель оттянуть на себя все боевые подразделения, которые остались в гарнизоне. Нам была вброшена дезинформация, и мы ее проглотили.

— Но это ты привел перебежчика.

— Я этого не отрицаю. Рогоза с Зайцевым еще ой как пожалеют о том, что они содеяли. Успокойтесь, господа. Диверсантов много быть не может, это не Минск. Надо срочно перебросить сюда охранный взвод и мотоциклистов от вокзала.

— Но разбегутся те люди, которые должны быть отправлены в Германию.

— Черт с ними, других соберем. Или вы, герр гауптштурмфюрер, предлагаете нам сдохнуть здесь, но удержать какой-то сброд в вагонах?

Бонке резко повернулся к бледному связисту.

— Зигель, срочно связь с лейтенантом Ройдером.

— Если линия не повреждена.

— Вызывай! — Комендант повернулся к Херману. — Ганс, вместе с Венцелем закрывайте коридор. Надо продержаться совсем немного.

Связист радостно доложил:

— Есть связь с Ройдером, герр комендант!

Бонке схватил трубку.

— Лейтенант, это гауптштурмфюрер Бонке. Группа диверсантов атаковала здание комендатуры. Мы ведем бой. Срочно взвод вместе с приданными вам экипажами мотоциклистов в административную зону. Задача — уничтожить диверсантов.

— Слушаюсь, герр гауптштурмфюрер!

Бонке бросил трубку связисту и повторил:

— Нам надо продержаться совсем немного.

Оберштурмфюрер Венцель и обер-лейтенант Херман вышли в коридор, встали вдоль стен, подготовили пистолеты к стрельбе.

Бургомистр забился в угол.

Калач сплюнул в его сторону, взглянул на Бонке и спросил:

— Вещи за стендом?

— Да.

— Вам бы отойти от стола, герр Бонке. Если диверсанты прорвутся к кабинету, то будут стрелять именно туда, где стоите вы.

— Тебе же на руку, чтобы меня пристрелили.

— Да, — согласился Калач. — Но не в данном случае. Если пристрелят вас, то и мне не жить. Вдвоем отобьемся. Встаем у стен.

— Ты уже взял командование в свои руки, Калач?

— Делай что хочешь, герр Бонке.

Калач прижался к ближней стене, держа под прицелом входную дверь. Бонке подумал секунду и сделал то же самое.

Бургомистр завопил:

— Я не хочу умирать. Я не убивал никого.

Калач усмехнулся и сказал:

— Так в чем дело, Роденко? Уходи отсюда. Тебя тут никто не держит. Ну а то, что никого не убивал, объяснишь диверсантам.

— Они пристрелят меня.

— Есть другой выход. Прыгай из окна.

— Высоко.

— Тогда заткнись, недоумок, или я сам пристрелю тебя!

Бургомистр вжался в угол.

Разрыв гранаты снес перила вместе с двумя полицаями. Но оставались еще двое, если верить словам того типа, которого добил Сосновский.

Так оно и оказалось.

Как только группа двинулась к лестнице, хлестнули два выстрела из винтовок «маузер».

— Суки! — прыгнув за поваленные перила, сказал Шелестов. — Засели в холле второго этажа, держат под прицелом оба пролета. И гранат у нас больше нет. А наверху еще три офицера, Калач и бургомистр.

— Ничего, командир. Кое-что у нас найдется, — сказал Буторин и достал из кармана немецкую противопехотную гранату «М‐39», похожую на яйцо. — Штуковина так себе, слабоватая, сплошное поражение в радиусе всего трех метров, но для полицаев и она сойдет.

— Где ты ее взял? — спросил Коган.

— У старшины группы Авдеева, а тот — у партизан. Она места много не занимает, вот я и взял ее.