Эдуард Голубев - Смотрящий

— Что с этими делать? Почему они смирные такие?

— Они просят, чтобы ты убил их, — Лесник тоже, как и я, всю перестрелку наблюдал за ними, угадав их желание.

— Легко.

Он подошёл почти впритык и два выстрела сверху в черепные коробки раскидали их содержимое по сторонам. Наступила тишина. Появились остальные.

— Ну, здравствуй, Башкир, как говорится, поближе. Вовремя пришли. Подсобите слезть отсюда.

Откинув ногами горящие доски у ствола, нам помогли опуститься на землю. Ильдар пристально смотрел на меня и спокойным, но твёрдым голосом сказал:

— Я узнал тебя. По фото в паспорте, что мент показывал и куртка та же, что на регистраторе была. Это он убил Толяна.

— Знаю. Забудь об этом, — голос Лесника не требовал никаких объяснений и, выдержав паузу, таким же тоном добавил, — это моё дело.

Башкир развёл руками, показывая, что абсолютно не возражает. Лесник внимательно обвёл всех взглядом и спросил:

— А где остальные?

— Лысого больше нет, А Боцман с Петрухой на опушке остались. Длинная история. На обратной дороге расскажу. Мы же не собираемся здесь рассиживаться?

— Да, Ильдар, скоро тронемся. Пацану помогите лапу раненую зафиксировать, да спиртом обработайте, — он кивнул на меня, стоящего чуть в стороне, видя, как рукой прижимаю её к телу и достал знакомую мне флягу.

В дело пошла ещё одна разорванная майка и пока двое помогали мне, Башкир наткнулся на труп росомахи. Он, ухмыляясь, смотрел на неё, а затем абсолютно безобидным голосом, спокойно произнёс:

— Дааа… знатная тварь, — и, повернувшись к Леснику, стрельнув взглядом в мою сторону, тихо спросил, — это он её приговорил?

В ответ был утвердительный кивок.

— Кстати, братва, забыл сказать, что рад видеть вас, но оставим эти сантименты. Скоро пойдем. Я думаю, на окраину выйдем к рассвету. Быстрее навряд ли, не сильный я сейчас ходок, — Лесник поднял голову и задумчиво посмотрел на лес.

— Думаешь, ещё остались? — Ильдар перехватил его взор.

— Да, один точно, и не знаю кто это. Хотя, как ты там, разведка, сказал, что генерал без армии — никто, и зовут никак. Поэтому, вычёркиваем это неизвестное из уравнения. Все готовы? Двинулись, пацаны, — и, увидев вопросительный взгляд Башкира, добавил, — по пути расскажу.

Как же приятно было снова ощущать под ногами землю и я даже немного расслабился, чувствуя себя освобожденным из плена. Башкир возглавил строй, а Лесник, выломав ветку в качестве трости для ходьбы, занял место чуть сзади и, опустив на глаза прибор ночного видения, подсказывал так хорошо знакомую ему тропу. Я расположился третьим и прекрасно слышал всю историю о ночном вояже наших спасателей, а также предшествующим событиям. Криминальные разборки и засада на выезде из городка вызывала не более, чем обычный интерес, а вот поход стаи волков на завод, встреча с кабанами и рысями, заставила снова думать о лесном “смотрящем”. Несмотря, что от его войска остались крошки, можно было смело успокоиться и забыть, но мысли постоянно возвращались к нему. Мозг требовал ответа на этот вопрос, но я понимал, что чем дальше мы отходим и чем ближе будем к городу, тем скорее перестану думать о нём.

Лесника же, наоборот, история с атакой диких зверей не сильно волновала. Он несколько минут молчал и не задавал никаких вопросов, узнав, что случилось с Лысым. Затем, спокойным нейтральным голосом, словно старец, произносящий очередную мудрость, произнёс:

— Перехороним Лёху. Там кладбище есть недалеко. Негоже пацану в канаве лежать. Не заслужил он этого, — и, перейдя снова на участливый тон, спросил, — говоришь, двое ушли? И на опушке нас могут уже встречать?

— Да, упустили, а прочёсывать дома на окраине, времени не было.

— Всё правильно ты сделал, Ильдар. А насчёт встречи на опушке… ну что же, бегать я не собираюсь. Будем решать проблему на месте.

Мысль о том, что всё ещё далеко не закончилось, и следующий противник гораздо опаснее, не поднимала настроение. В какой-то момент я почувствовал себя разменной монетой. Лесник, словно услышав своим внутренним приёмником в голове мои размышления, обернулся, и сказал эту фразу так, что слова не вызывали и намёка на недоверие:

— Разведка, повторяю, мы теперь в одной лёжке.

Эти слова заставили Башкира оглянуться и посмотреть на меня. Хоть в темноте мы не видели глаза друг друга, но то, что они встретились, не было никаких сомнений. Я ощутил оценивающий взгляд Ильдара, который, после сказанного, во мне видел уже своего. Это передалось и остальным, молчавшим всю дорогу, не смея встревать в их разговор.

Ранение Боцмана вызвало у Лесника одновременно и досаду, и беспокойство. Досаду от того, что им явно не будет хватать такого бойца, а беспокойство, что они с Петрухой остались там вдвоём, и пусть даже хорошо спрятались и замаскировались, как уверял Башкир. Уже позже, узнав о его рваной ране на спине и увидев её, я мысленно отдал ему должное: за весь путь, он ни разу не заикнулся о ней, убивая боль своей железной волей. В молчание мы прошли следующих метров триста, нарушаемое изредка подсказками Лесника о дальнейшем направлении.

— Давай, хоть какой-нибудь план сообразим. Судя по всему, осталось немного, — ненавязчиво сказал Ильдар, — а то идём в такой тишине, словно, сука, на казнь.

— Нечего тут соображать. Когда подойдём к опушке, все останетесь в лесу. Я один выйду к ним, они меня хотят видеть.

— Мне кажется, это опрометчиво. Ты слишком хорошо думаешь о них. Они работают по беспределу и им плевать на понятия, сам знаешь. Пристрелят тебя, как собаку и всё.

— Тем самым подпишут себе смертный приговор, и они это знают, — уверенно ответил Лесник.

— Кто об этом узнает, если они и нас перещёлкают, как семечки? Патронов у нас не так много, пришлось потратиться. А лес, как болото, захочешь, не найдешь, — в голосе Ильдара звучало несогласие.

— Башкир, давай так. Вот, когда меня пристрелят, возьмёшь командование на себя, а сейчас, план такой и не хрен его обсасывать. Точка, — жёстко ответил Лесник, ему очень не понравился резко вспыхнувший запал своего помощника.

— Как знаешь. Не злись, тяжелая ночка выдалась. Нервы на пределе.

— Вот расслабься и иди спокойно вперёд. Всё будет в ажуре.

В интонации и словах Лесника звучала уверенность. Я даже подумал о том, что у него спрятан джокер, о котором никто не знает. Как оказалось позже, я ошибался, не было даже козырной карты, была лишь непоколебимая убеждённость в своей правоте. Весь оставшийся путь мы прошли в тишине, каждый со своими мыслями, лишь Хирург безмятежно тихо насвистывал себе под нос только ему известную мелодию, демонстрируя полную невозмутимость.

Серость начала понемногу охватывать черноту ночного небосклона, проявляя на его фоне макушки деревьев. Я пытался уловить встревоженные крики птиц и определить по звуку расстояние до них, но лесные пернатые, как будто вымерли, не подавая и намёка на своё существование. Даже мы их не беспокоили. Лес, словно внимательный зритель, замер в напряженном ожидании скорой развязки этой не рядовой истории, боясь шелохнуться. Вскоре впереди начали редко пробиваться тусклые просветы, что говорило только об одном, мы подходим к опушке. Судя по всему, оставалось не больше тридцати метров. Лесник, легко хлопнув по плечу Башкира, остановился и дождался, когда все собрались вокруг него.