Юрий Костин - Русский

Антон быстро заскучал. Безусловно, мысли докладчика достаточно любопытны, но уж больно витиевато преподносил их этот человек. Да и выглядел как-то неубедительно… Одет не то чтобы неопрятно, но… депрессивно, вызывающе небрежно. Воротник рубашки загнулся и торчит из-под ворота пиджака, на брюках серого оттенка явственно проступало пятно. Правда, выбрит лектор аккуратно, а лысая голова несколько сглаживала ощущение общей неприбранности. Но все, что носит ниже шеи человек, рассуждающий о судьбе величайшей страны, выглядело очень плохо.

Звание докладчик имел профессорское, слыл легендарной личностью. Репутация бежала далеко впереди него и давно уже вышла за стены институтов, где ему довелось потрудиться. Его «коммерческие» лекции по обществоведению посещало всякий раз не меньше сотни человек, причем по субботам. И это в наше время материальных забот и устремлений.

Антону было любопытно взглянуть на новую городскую знаменитость, особенно потому, что речь шла не о светском персонаже или сверхновой звезде мира дизайна, а о светиле совершенно бесполезной в стабильном обществе науки. Но теперь Антон решил, что больше не станет слушать человека, который так пренебрежительно относится к своему внешнему виду и к речи.

Стоящий рядом с Антоном низкорослый гражданин с густой толстовской бородой невзлюбил докладчика по иным соображениям. Они, видимо, были идеологического свойства, потому что «борода» то и дело шипел себе под нос обидные слова в его адрес: «Ссскотина…», «гаденыш», «жидовская морда» и тому подобное.

Дело происходило в Политехническом музее, куда Антон стал с некоторых пор частенько захаживать. Здесь он отдыхал от суеты. Светские «львы» со «львицами» отбывали «срок службы» на благо тусовки в других местах, обходя пахнущее советским прошлым здание политеха. Однако здесь проходили любопытные мероприятия. На них, и только на них, можно было встретить поистине интересных людей. К тому же по соседству с музеем располагался замечательный ресторан, напоминающий Антону его бедное, но задорное советское прошлое. Именно в этом ресторане Антон проводил свободные часы в беседах со знакомыми учеными, открывающими ему новые горизонты познания.

Сегодня Антон пришел в Политехнический музей на лекцию доктора исторических наук Вило-рика Рудольфовича Плукшина.

Такое странное имя дали ему родители. Вило-рик Рудольфович родился за год до начала Великой Отечественной войны в рабочей семье, в столице Урала городе Свердловске. Отец его, Рудольф Плукшин, всю жизнь работал на местном металлургическом комбинате, гордился своим предприятием, страной, состоял в партии и был настолько политически активен, что не удержался от соблазна подпортить жизнь единственному сынишке, назвав его Вилориком. Счастливой матери было абсолютно все равно — она только плечами пожала, а появившегося на свет мальчика (3 кг 345 г) вместо человеческого имени нарекли аббревиатурой.

Поступок Плукшина-старшего во времена «Даздраперм» и «Сососореков» — производных от слогана «Да здравствует Первое Мая!» и названия страны (СССР) — никого не удивил. За праздничным столом, накрытым на свежем воздухе у бараков, где проживали рабочие семьи, подняли тост за товарища Сталина и всех вождей, за продолжателя славной династии Плукшиных, выпили за новое «пролетарское» имя, и с тех пор природу его не вспоминали.

В школе Вилорика Плукшина, разумеется, дразнили, поэтому он быстро научился драться. В 1957 году, когда настала пора выбирать дорогу и как все идти в ремесленное училище, Вилорик проявил неожиданную тягу к знаниям, огорошив родных желанием поступить в Уральский государственный университет имени А.М. Горького. Родные не верили своим ушам. Мать заплакала — то ли от умиления, то ли от страха, отец, уважив добрый повод, законно напился.

Не проучившись в институте и двух лет, Вилорик угодил в армию, окончил офицерские курсы и отправился служить срочную в Западную группу советских войск. Но тягу к знаниям, к науке не забыл. В итоге Вилорик Рудольфович своим умом выбился в люди и даже сумел «зацепиться» в Москве. Поступил в МГУ имени Ломоносова и, уже будучи студентом, прославился благодаря фантастическому таланту к расшифровке древних текстов, включая наиболее проблемные, на которые давно махнули рукой целые институты.

Плукшин не превратился в кабинетное, любящее комфорт существо. Его тянуло на свежий воздух. В 1983 году он принял участие в длительной экспедиции в Красноярский край, о которой не писали в газетах и не снимали документальных фильмов. Вернувшись из тайги, Плукшин переменился, отрастил бороду, стал нелюдим и очень быстро прослыл чудаком. Казалось, он навсегда исчез из поля зрения интересующейся наукой общественности. Не тут-то было… В 1989 году, на закате перестройки, журнал «Огонек» ни с того ни с сего опубликовал неприлично объемное интервью Вилорика, где тот абсолютно серьезно рассуждал о параллельных мирах, глобальной катастрофе и грядущем стирании границ добра и зла, грозящем погубить нашу планету.

В интервью было мало «правильной» науки. Зато оно изобиловало метафизическими выводами, отсылало читателя к библейским сюжетам, содержало намеки на скорое катастрофическое изменение расстановки сил на мировой арене в связи с неминуемым крушением некоторых мировых империй. А так как свято место пусто не бывает, то на смену старым супергосударствам обязательно придут новые. Вопрос: будет ли эта трансформация мирового порядка бескровной?

Интервью было достаточно необычным хотя бы уже тем, что отсылало читателя к ранее не публиковавшимся вечным книгам человечества, и, конечно, не могло не украсить очередной номер журнала. Однако с тех самых пор в официальных научных кругах Плукшин окончательно заработал себе репутацию выскочки, идущего на поводу у падкой на чудеса толпы. Как ни парадоксально, но это дало возможность Вилорику Рудольфовичу в одночасье превратиться в непризнанного гения и кардинально улучшить материальное положение.

В перестроечном Союзе и затем уже в новой России Плукшин принялся читать платные лекции. О его научной деятельности общественности почти ничего не было известно, да это и мало кого интересовало.

Мир вступил в предсказанную Вилориком Рудольфовичем полосу геополитических перемен. Советская наука приходила в упадок. Все держалось на преданных делу людях, совершающих подвиги ежедневно и ежечасно, поскольку они не переместились на рынки, не уехали за границу, а продолжали изыскания несмотря ни на что. Плукшин принадлежал к числу таких людей. Его главной страстью стал поиск древних артефактов, а также перевод и трактовка вновь обретенных рукописей. Плукшин мечтал написать собственную историю цивилизации, избавить науку от пут служения каждому новому правителю…