Андрей Воронин - Комбат. Исходный код денег

– Дай закончу! Так вот, на наш век сырья хватит, но своих детей мы с пеленок должны приучать к трудолюбию, поскольку им такой лафы уже не достанется. Кончатся нефте-, газо-, алмазо- и прочие баксы, останутся лишь трудорубли.

– Верно, Комбат! – поддержал Бориса один из мужчин. – На словах у нас это вроде как понимают, а на деле… Эх!

Он махнул рукой.

– И что означает твое «эх»? – вкрадчиво поинтересовался Круглов.

– Да сами знаете. Я вам могу привести только один пример. Я немножко связан с наукоемкими разработками. И вот решило государство на свои, то есть на наши с вами, деньги построить комплекс по внедрению нанотехнологий.

– Дело хорошее, – одобрил Комбат.

– Верно, дело хорошее, но почему-то комплекс решили строить на землях, когда-то по дешевке купленных олигархами. И заплатили им сумму в десять раз больше той, по которой она им досталась. И так везде. Все строится на откатах, взятках, кумовстве.

– Вместо советской создали другую систему, еще более гнилую и омерзительную, – констатировал Подберезский. – У меня тоже имеется хороший примерчик – касательно подготовки к Олимпиаде. Есть один знакомый бизнесмен, которому достался подряд на строительство дороги. Так ему сразу заявили: укажешь в документах, будто на такой-то участок ты потратил не тридцать, а сто миллионов. Получишь сорок, а где остальные шестьдесят – не спрашивай, иначе мигом лишишься подряда. И люди не спрашивают, даже если им очень хочется. Потому что знают – ходить, спрашивать, жаловаться, обращаться в милицию бесполезно. Везде сидят коррупционеры, для которых любой правдолюбец является чужаком, посягающим на их благополучие. Даже страшнейшие катастрофы ничего не меняют. Ну уволят пару-тройку чиновников, так на их место придут новые, тоже больше всего на свете любящие деньги. И эти новые здорово научились говорить о справедливости и при этом хватать все, что плохо лежит.

– Хорош, Андрюха! Все это нам знакомо, – перебил его Комбат. – Ты не забывай о своей работе, наливай.

Подберезский налил, однако выпить не успели. На поляну выкатили два внедорожника. К «афганцам» направились трое мужчин. Лица их были злые и решительные.

– У нас гости. Похоже, их кто-то обидел, – поднялся Андрей.

А рост у него был баскетбольный и фигура под стать. Рядом с Подберезским оказался Комбат, тоже достаточно крупный, хотя и поменьше Андрея. Лица мужчин заметно утратили в злости и решительности. И слова они произнесли совсем не те, которые были готовы сорваться с их языка.

– Отдыхаете? – спросил один из мужчин, словно были и другие варианты.

– Слегка пьянствуем, – уточнил Борис.

– Так сказать, в руководящем составе.

– Не понял! – удивился Рублев.

– А вы разве не охранники банка или какой-нибудь энергетической компании?

– Нет, мы охраняли только Родину. Но было это давно.

– Понятно, – мужчина крутанул головой. На его лицо вернулось выражение решимости. – И где охраняли, если не секрет?

– В Афгане.

Решимость вновь пропала.

– Так вы – бывшие «афганцы»! Надо же, столько лет прошло, а вы до сих пор собираетесь вместе.

– И это далеко не все. Многие разъехались или заняты делами.

– Я понимаю. А мы сначала не поняли, кто это занял наше место. Когда вас увидели, решили, что вы – наши коллеги, охранники. Но это недоразумение можно исправить.

– Насчет места? – угрюмо поинтересовался Комбат.

– Да нет, что вы! – мужчина замахал руками. – Вы уже расположились, выпиваете. Найдем мы себе место. Я о другом. Вы такие крепкие, спортивные, к тому же с боевым опытом. Если кто-то хочет, готовы взять к себе. Зарплаты у нас высокие и условия подходящие.

– Слышали, мужики! Кто-нибудь хочет поменять свой бизнес на работу охранником?

Ответом Рублеву стало нестройное «не-е-ет».

– Видите, не хотят! – Комбат словно удивился решению своих друзей, отказывающихся занять теплое местечко.

– Что поделаешь, – мужчина развел руками. – Ладно, не буду вам мешать.

– Видели, как он к нам пер? Словно танк. С единственным намерением – вышвырнуть прочь уродов, осмелившихся занять их место. Вот она, философия нынешних хозяев жизни, частично подхваченная их цепными псами. Нас они считают не людьми, а быдлом, которое, словно животное, можно согнать прочь, если создается помеха. На шоссе, где дорога вроде общая, если прется барин с мигалкой, холопы должны посторониться. Так и здесь. Земля тоже общая, но они имеют на нее право, которое готовы подкрепить силой. Только в этот раз они на рогатое быдло нарвались, побоялись заедаться.

– Здесь, Андрюха, ты прав, – согласился Рублев. – Надеюсь, у Орехова сын другой.

– Другой, Комбат, совсем другой, – отозвался мужчина, пристроившийся с краю стола. – Он у меня работает охранником в автосервисе, да и то временно. Он хочет идти по твоим стопам, собирается поступать в военное училище.

– Отличный выбор, только нетипичный. Сейчас молодежь рвется в чиновники и бизнесмены. Офицер – это непрестижно. Зарплаты так себе, лучшая часть жизни в казармах и разъездах. Поэтому, ребята, давайте за них и выпьем. За молодых, которые выбирают трудный путь, которые хотят защищать Родину, хотя в наше время это малоуважаемое занятие.

Толкач зашел во двор и огляделся. Он был самый опытный, самый бывалый, поэтому лично оценивал ситуацию, наметанным глазом выцепливая малейшие подозрительные детали. Два сообщника Толкача застыли чуть позади в арке, ожидая условного сигнала. Один из них работал около года, второй – лишь несколько месяцев.

Толкач сунул руки в карманы. Обычный жест, но именно он был условным знаком. Лучок и Хам откликнулись мгновенно. Хам тут же занял место слева от арки и принялся вертеть головой. «Вот болван! Когда же он научится обходиться без суеты? – подумал Толкач, краем глаза заметив излишнюю активность своего подручного. – И ведь говорил я ему тысячу раз, а он опять за свое».

Лучок действовал куда грамотнее. Он прошелся вдоль дома и завернул к намеченной машине с другой стороны. Если кто-то смотрит во двор из окна и способен хорошо видеть в опускающихся на город сумерках, он никогда не свяжет между собой двух мужчин, приближающихся к новым «Жигулям». А вот если бы они шли друг за другом прямой наводкой к легковушке, могли возникнуть подозрения.

Активное возвращение Толкача к своему любимому занятию сложно было назвать триумфальным. Отсутствие многоопытного напарника и человека, хорошо разбирающегося в сигнализации, делало практически невозможным дорогие угоны. На престижные машины теперь ставили навороченные охранные системы, а Толкач по знакомству брал стандартные устройства, отключающие только простейшую сигнализацию. Вот и приходилось ему охотиться за отечественными автомобилями и хорошо подержанными иномарками. Благо и на то и на другое имелся спрос, хотя отдавать приходилось за копейки. И с каким-то благоговейным трепетом выслушивал Толкач историю о богаче, уплатившем двойную цену за ручной сборки «майбах», угнанный у другого богача, только потому, что на эти лимузины существовала очередь и своей машины богачу предстояло дожидаться еще три месяца. А ему ну очень не терпелось лично опробовать новую модель.