Андрей Троицкий - Москва Икс

В юности, окончив среднюю школу, он поступил в питерское мореходное училище, два года бил баклуши и получил профессию — матрос, три года ходил на сухогрузе, побывал в Африке, в Европе. Он мог закосить от армии, матросам дают бронь, но он сам ушел с корабля, захотел служить и отдал морской пехоте восемь лет. Теперь, если он вернется в пароходство и попросится обратно на корабль, — вряд ли возьмут, но, если похлопочет серьезный человек, — все можно устроить.

Нужного человека Аля не искала, сам нашелся, позвонил, а вскоре приехал в Питер, — Александр Александрович Платонов, для краткости — Сан Саныч, — референт из Министерства морского флота СССР. Да, это родной дядя старшего лейтенанта Леонида Аграновского, который в том десанте морпехов командовал взводом. В военный госпиталь Леонид не попадал, дядя получил похоронку и письмо из части. Аля сказала, что Сан Саныч просил передать вот что: к нему можно обращаться за любой помощью, если деньги нужны или еще что, — для друзей погибшего племянника он в лепешку расшибется, но все сделает. Она записала телефон.

Через неделю Кольцов приехал в Москву и, соблюдая все возможные меры предосторожности, назначил место встречи с Платоновым, — ресторан «Агат» неподалеку от Тишинского рынка. Кольцов хорошо заплатил администратору, чтобы тот он в случае появления чужаков даст сигнал. Риск велик, но не использовать такой шанс — глупо.

Сан Саныч оказался плотным мужчиной среднего роста, непримечательной внешности, одет в финский шерстяной костюм, синий в светлую полоску, в жилетном кармане золотые чесы «Павел Буре» на цепочке. Видимо, этот чиновник не только чах и увядал в министерском кабинете, среди бумаг, пыли и женских сплетен, но имел на стороне хороший приработок или часто бывал в командировках за границу и умел на этом заработать. Он обнял Кольцова, смахнул слезу, во время разговора нервничал, снимал и надевал очки, промокал платком потный лоб с высокими залысинами.

Когда выпили по двести, открыл кожаную папку, показал, орденскую книжку племянника, несколько фотографий. Вот выпускной школьный класс, вот Леонид принимает присягу, а вот похоронка: пал смертью храбрых. Вся жизнь уместилась в эту папку, в эти жалкие бумажки. Сан Саныч оказался осведомленным человеком, он интересовался, почему провалилась операция, видел ли Кольцов, как погиб лейтенант Аграновский и еще великое множество вопросов.

Кольцов рассказал, что помнил, но в главном — слукавил, он неплохо знал этого парня, Аграновского. Его зацепило пулей еще в лагере красных кхмеров, лейтенанта перевязали, обратно он шел сам, — ранение поверхностное, не самое серьезное, — но рана открылась, он потерял много крови, но, главное, — выжил при обстреле и был доставлен на корабль спасательной командой.

Уже на подходе к Мурманску Кольцов видел его рядом со столовой для моряков. Одетый в пижаму, пошатываясь от слабости, Аграновский брел по полутемному коридору, исхудавший, похожий на собственную тень, держался рукой за живот, а лицо было синим, словно от побоев. Леонида сопровождал мужчина в штатском, поговорить он не дал. Что сталось с Аграновским дальше, — кто знает. О встрече на корабле Кольцов промолчал, сказал, что потерял из вида лейтенанта Аграновского еще во время обстрела, — и больше не видел, погиб он там, на чужом берегу, или умер от ран в корабельном лазарете, — парня не вернешь.

Сан Саныч был печален, он быстро расправился с салатом, шлепнул рюмку и помрачнел еще больше. Два дня назад у Леонида был день рождения, но никто не знает, где могила племянника, Сан Саныч сходил в церковь, поставил свечку за упокой, — вот и все. Он раскрыл бумажник, вытащил две фотографии: вот Леню Аграновского принимают в пионеры, день солнечный, на заднем плане бюст Ленина, на другой карточке Леонид Аграновский, уже повзрослевший, с длинными патлами в модной рубашке обнимает девушку в летнем сарафане.

— Хорошие фотографии, — Кузнецов разорвал карточки вдоль и поперек, бросил в пепельницу. — Кто помог вам состряпать это фуфло? Или сами справились?

Платонов не переменился в лице, он не был удивлен или смущен, даже взгляд не отвел, продолжал смотреть на собеседника.

— Леонида я неплохо знал, — сказал Кольцов. — Про себя он рассказывать не любил, но я слышал краем уха, что он рос без отца. Мать поднимала его одна, она рано умерла. Леня в шестнадцать лет попал в интернат, потом в военное училище… Я быстро понял, что вы врете. Даже подумал, вдруг вы с Лубянки? Вытягиваете из меня информацию о тех, кто вам нужен, кто выжил. Все узнаете и прихлопните всех сразу, и меня заодно. Позже я засомневался: может быть, вы не дядя, а родной отец? Совесть проснулась, решили что-то сделать для сына, когда его уже нет. Но и эта версия ошибочна. Так что вам нужно на самом деле?

Аграновский помолчал и сказал:

— Наверно, я плохой актер, не надо было затевать этот спектакль с погибшим племянником и скорбящим дядей, эта пошлятина плохо пахнет… Но я ведь не мог сразу выложить карты, хотел к вам присмотреться, поближе познакомиться. Если бы я рубанул напрямик, вы могли бы испугаться, наделать глупостей. Не хотел рисковать. Что я за человек? Вы знаете мой телефон, место работы и должность. Все это настоящее.

— Другой фамилии и другого адреса у вас нет?

— Какая к черту разница… Впрочем, если вам будет от этого легче, я скажу. Имя и отчество подлинные, фамилия — Платонов.

Сан Саныч перешел на шепот: мол, я человек повидавший разные виды, в людях понимаю, давай напрямик: ты сменил фамилию, бегаешь от ментов и гэбистов, если они тебя достанут, все кончится плохо, просто ужасно, — бесконечным сроком, болезнями, холодом или стенкой. Но, пожалуй, выход есть, можно вспомнить молодость и походить на гражданских судах, Сан Саныч поможет это устроить. Где-нибудь посередине Атлантики Кольцов будет чувствовать себя спокойно, туда гэбисты не дотянутся, на свете много хороших, просто сказочных стран, когда судно прибудет в одну из них, можно получить увольнение на берег, уйти, помахать ручкой и обратно не вернуться.

Александр Александрович не бог весь какую должность занимает, но он в министерстве уже много лет, иногда работник среднего звена может сделать гораздо больше, чем министр. Короче, подумай. Кольцов думал одну минуту, — и сказал «да». Его собеседник на салфетке написал, что нужно принести: фотографии на удостоверение, в личное дело и на пропуск в порт, плюс — копию паспорта. Все остальное сделает Сан Саныч. Они встретятся через две недели и обсудят детали, а сейчас — по домам.

Они вышли в какой-то кривой темный переулок, остановились под единственным фонарем. Сан Саныч сказал, что берет на себя тяжелую, почти невозможную, и опасную миссию, соглашаясь выправить документы и посадить на судно человека, которого давно ищет КГБ. От Кольцова потребуется ответный жест вежливости, нужна информация, точная и проверенная, о той операции «Гарпун», Сан Саныч все объяснит позже, поставит задачу, передаст список вопросов.