Сергей Кутергин - Отсчет пошел

Постепенно в мозгу Дениева начал складываться новый план. Плевать на переговоры и взаимные торги. Они думают, что Дениев беспомощен? Что ж, это еще далеко не так. С ним его люди и воля Аллаха, а это самое главное. Они думают, что атомная карта бита? Отлично, скоро он их в этом разубедит.

Дениев достал блокнот и принялся по старой, приобретенной еще в военном училище, привычке схематически вычерчивать детали вырисовывающегося плана. В такие минуты напряженной работы мысли для него не существовало ничего окружающего — он отключался от внешних воздействий, давая мысли созреть, и в такие моменты ничто и никто не должен был шуметь или даже разговаривать поблизости от его кабинета. Немногих людей, нарушавших это правило, он карал безо всякого снисхождения.

Внезапно ход его мыслей был нарушен тихим скрипом двери. Не поворачиваясь, Дениев почувствовал, что в комнате кто-то есть.

— Я ясно приказал меня не беспокоить! — В голосе Дениева отчетливо прозвучали металлические нотки.

— Простите командир, — послышался женский голос. — Мне кажется… Простите, мне кажется, что я могла бы быть для вас полезной.

Ощущение глубокой сосредоточенности медленно покидало Дениева. Он повернул голову. На пороге его кабинета стояла Айна. Глаза девушки смотрели на него с непривычной мягкостью, и Дениев впервые заметил, что его хладнокровная помощница по-настоящему красива. Защитный комбинезон плотно обтягивал ее стройную фигуру, спутанные длинные волосы растрепались по плечам, а черты лица, несмотря на тяжесть походной жизни, сохранили ясность и свежесть, обычно свойственную лишь молоденьким девушкам, чьи природные легкость и романтизм еще не совсем выветрились под тяжестью каждодневной обыденности. Поймав пристальный взгляд Дениева, она опустила глаза:

— Мне уйти?

— Нет, — ответил Дениев. — Если хочешь, можешь пока остаться. Я ведь уже давно не разговаривал с тобой, Айна, и надеюсь исправить эту ошибку. Ты зарекомендовала себя отличным бойцом и специалистом. Я горжусь тобой и всегда готов на тебя положиться, а это я могу сказать только об очень немногих людях. Как же я могу прогнать такого ценного помощника?

Он жестом указал ей на кресло рядом с его столом. Пожалуй, это было единственное кресло во всем бывшем Доме пионеров, когда-то на нем сидел местный директор, и кто-то из соратников, разумеется, отнес его в кабинет к Дениеву. Но сам Дениев по старинке предпочитал стулья с высокой жесткой спинкой, так что кресло так и осталось рядом с его столом в ожидании посетителей. Днище его прохудилось, из него торчали комки поролона, но все-таки это было лучшее, что было можно найти здесь, посреди разрушенного поселка. Айна послушно села.

— Так вы не гоните меня только потому, что я ценный специалист? — тихо спросила она.

Дениев откинулся на спинку стула.

— Что ты, Айна, — заговорил он, с трудом подбирая слова. — Извини, если я сказал что-то не так. В последнее время я больше привык отдавать приказы, чем вести вежливые разговоры с молодыми девушками.

— Это вы меня извините, что я отвлекла вас. Конечно, я не должна была этого делать.

— Ты все сделала правильно, — ответил Дениев, по-отечески приобняв ее. Он пытался убедить себя, что делает этот жест лишь для того, чтобы приободрить девушку, но она восприняла это иначе и приблизилась к нему, обхватив запястье своими тонкими, но сильными пальцами и чуть склонив голову к его плечу.

В ноздри Дениева ворвался почти позабытый за время войны дурманящий запах женских волос и сильного, здорового женского тела. Чудовищным усилием воли он отстранился, убрав руку.

— Айна, — начал было он.

— Не надо, не продолжайте, — ответила она. — Вы можете говорить много умных и правильных слов, но вы все еще считаете меня маленькой девочкой, решившей зачем-то поиграть в войну. Да, я знаю, что война — это занятие для мужчин и мое место не здесь.

— Что ты, Айна! — Дениев лихорадочно пытался подобрать нужные слова. Он понимал, что перед ним не обычная девица из тех, которые постоянно вертятся около военных, не оставляя после себя ничего, кроме запаха дешевой косметики и пары-тройки окурков в пепельнице с отпечатками яркой помады. Айна с ее располагающей внешностью, в которой ничто не могло вызвать опасений у врагов, с готовностью вызывалась на самые опасные и ответственные операции и справлялась с ними, проявляя при этом неженскую решительность и хладнокровие, так что большинство бойцов относились к ней с некоторой боязливостью, то ли в шутку, то ли всерьез называя шайтаном в юбке. Она всегда с полуслова понимала все его приказы, но сейчас любые распоряжения были неуместны.

— Что ты, Айна, — повторил Дениев. — Ты же знаешь, что нужна всем нам.

— Всем — значит, никому, — ответила она, неотрывно смотря на него, так что полковнику впервые в жизни захотелось отвести глаза.

Внезапно Айна стремительно метнулась к Дениеву и крепко прижалась к нему всем телом, заставив командира опереться спиной о жесткую спинку стула. Ее теплые упругие губы прижались к его губам, и Дениев почувствовал на них терпкий вкус, похожий на неуловимый аромат травы далеко в степи, где ни один человек не видит, как она постепенно растет, наливаясь густым, пьянящим соком. И Дениев почти помимо своей воли пил этот сок с ее губ, забыв ненадолго обо всем и лишь краешком сознания цепляясь за реальность. Хотя разве не в тысячу раз реальнее всех его хитроумных игр были ее глаза, в расширенных зрачках которых отражалось его лицо, ее руки, нежно перебирающие его волосы, и широкие бедра, созданные не для осквернения военной формой, а для того, чтобы дарить мужчине высшее наслаждение, перед которым могут померкнуть самые сладкие грезы о власти? И он позволил себе погрузиться целиком в эту реальность и ответить на призыв Айны. Он впитывал в себя каждой клеточкой тела острое наслаждение женщиной, и едва ли не большее удовольствие доставляло ему ее учащенное, хриплое от возбуждения дыхание и грациозные движения ее сильного, гибкого тела. Обшарпанный потолок качнулся, словно весь мир поплыл вокруг них. На Айне была все еще слегка пропитавшаяся пылью и женским потом блузка, в которой она была в автобусе. Она сама торопливо расстегивала дрожащими пальцами одну пуговицу за другой, сверху вниз, и Дениев, не дожидаясь, пока она окончательно освободится от нее, жадно приник губами к коричневому соску ее левой груди, уколов кожу усами и ощущая под мягкой плотью частые удары ее сердца. Обняв Айну левой рукой, правой он обхватил другую грудь девушки, сжав ее с такой силой, что через секунду сам убрал руку, испугавшись, что сделал ей больно.

— Все хорошо… — прошептала Айна, крепко сжав его пальцы и возвратив руку назад. — Крепче… Крепче…