Сергей Самаров - Оружие-монстр

– Мы разрабатывали этот вариант, – хмуро признался Турумтай. – Но разведка донесла, что там нам подготовили ловушку. Кто-то информировал американцев – мы не знаем кто... И потому срочно подготовили в узком кругу новый маршрут. Его едва ли будут контролировать. Зимой он считается непроходимым. Но я со своей группой уже ходил им.

– Трудно? – спросил Кирпичников.

– Самое странное, что трудно не на перевале. Трудно внизу. Там – аэродинамическая труба – так, кажется, это называется? Страшный ветер. В отдельные моменты может с ног свалить. Но и на склонах дует неслабо. За полтора месяца все наши следы полностью сдуло. Я не вижу тропы, которой ходил, а она была видна хорошо... Всё выровняло ветром. Как только спустимся на двести метров, ветер почувствуется. Плохо, что он порывистый. И не знаешь, когда ждать очередного порыва. Афганцы даже заставу выставили не на этом склоне, а за перевалом.

– Так они все же контролируют перевал? – спросил Владимир Алексеевич.

Турумтай довольно и почти гордо улыбнулся.

– На этой афганской заставе только хазарейцы служат. И командир – хазареец, и солдаты...

– Можно сказать, исчерпывающий ответ, – сказал полковник с сарказмом, который требовал расшифровки.

– Конечно, – Турумтай был согласен дать расшифровку. – Они нас и встретят, и проводят.

– Под пулеметными стволами? До зиндана [17] Зиндан – в странах Востока подземная тюрьма, представляющая собой глубокую яму-колодец, накрытую настилом. Пленники спускаются в яму по лестнице, потом лестница убирается. Выбраться из зиндана без лестницы невозможно. ? Насколько я знаю, жалованье они получают от действующего правительства Карзая...

– Жалованье получают все, кто служит. Но не все поддерживают Карзая, и большинство настроены против американцев. Нам выделят проводника, который проводит нас до места посадки вертолета. Там нас будет ждать Гималай Кузьмич, а его на месте уже ждут два пограничника, которые дадут вертолетчикам сигнал на посадку. Мы сообщили о времени вылета вертолета.

– Нам остается только положиться на ваш опыт, – согласился Кирпичников не без вздоха, который скрыть не удалось.

Полагаться приходилось не только на подполковника Турумтая, но и на совершенно незнакомых людей, которые в данном случае официально являются противниками, каковыми были и в те годы, когда Кирпичников воевал в Афганистане. И потому полного доверия не возникало так легко, как произносились слова о том же самом доверии.

Уже подступала темнота – значит, можно было готовиться. Автобус загнали в глинобитный гараж, примыкающий к зданию казармы, и только там разрешили людям выйти, хотя командиры всех трех подразделений – и оперативной группы Департамента «Х», и отдельной мобильной группы спецназа ГРУ, и группы бойцов «Корпуса стражей исламской революции» – вышли раньше, осматривая предстоящий путь, пока его еще можно было рассмотреть целиком. Но уже через несколько минут и долину внизу, и реку, пробегающую по его дну, накрыла темнота.

– Если афганские пограничники на нашей стороне, почему тогда группы выходят из автобуса только в гараже? – задал Кирпичников естественный вопрос.

– На всякий случай. Мало ли кто еще может наблюдать с той стороны... В последнее время здесь иногда «беспилотник» летал. Очень наглый. На нашу сторону залетал. Его как-то пытались сбить, но промахнулись. Высоко летел, около трех километров.

– Это не так уж много... «Беспилотники» могут нам помешать. Их обязательно нужно сбивать, и даже на той стороне. Стеснение здесь неуместно.

– У пограничников только зенитный пулемет, он не сбивает на такой высоте. А «Стингеров» у них нет.

– У вашей группы, кажется, тоже...

– У талибов встречаются. Сложно добыть, но выпросить можно. Только об этом стоило бы позаботиться раньше. Сейчас, боюсь, времени на переговоры не будет.

– И не нужно. У нас есть «Игла-Супер», и даже не одна. К сожалению, они все отправлены вместе с Гималаем Кузьмичом на вертолете. Все снабжены ночным прицелом «Маугли».

– Что же вы, эфенди полковник, раньше не сказали? – возмутился Турумтай. – Так мы смогли бы себя обезопасить.

– А что же вы раньше не сказали о «беспилотнике»? – спокойно возразил Владимир Алексеевич. – Мы бы с удовольствием обезопасили и себя, и вас.

– Не будем упрекать друг друга, – миролюбиво сказал Вельчанинов. – Для упреков у нас еще будет много времени. Когда выходим?

– С наступлением полной темноты. Пограничники проконтролируют ту сторону.

– ПНВ у них есть?

– Два стационарных и два бинокля.

– Плюс два наших бинокля с тепловизорами, – сказал Вельчанинов. – Должны пройти. Будем готовиться. Темнота вот-вот наступит.

– У моих пасдаранов тоже два бинокля с тепловизорами, – сообщил Турумтай. – Но мы будем просматривать только путь впереди. Связь с нами пограничники поддерживать не будут. Кто знает, как американцы могут прослушивать эфир... Лучше не иметь связи. Если они увидят что-то подозрительное, дадут очередь из пулемета. Стрелять будут трассирующими пулями. Но афганские пограничники должны нас поддержать в любом случае. Они получили такой приказ.

– От кого? – не понял Кирпичников. – От своего командования?

– От шиитских духовных лидеров, – коротко и очень серьезно сообщил Турумтай.

Полковник не стал дальше задавать вопросы, зная, как бойцы «Корпуса стражей исламской революции» относятся к вопросам веры и как легко их обидеть, даже не желая того...

Перед выходом на маршрут уже в темноте внимательно просмотрели и иранский склон хребта, и афганский; тщательно изучали обстановку в четыре тепловизорных бинокля. Кроме того, своими средствами сканировали предстоящий путь отряда и пограничники – и предупредили бы, если бы заметили что-то подозрительное. Ночной осмотр, вопреки общепринятому мнению, проще, чем дневной, с применением обычных оптических приборов. Приборы ночного видения и тепловизорные бинокли реагируют на тепло, выделяемое живыми организмами, и если днем трудно заметить, например, противника в маскировочном халате, да еще в укрытии, то ночью не спасает ни камуфляж, ни укрытие. Свечение все равно обнаружит живой объект. Хотя, конечно, и днем никто не мешает применять тепловизорные приборы, однако всегда срабатывает инерция мышления, заставляющая надеяться больше на свой собственный глаз, чем на современное техническое оснащение. И это порой может подвести.

На сей раз тепловизоры опасности не показали. И отряд, составленный из трех групп, уже давно готовых к выступлению, вышел на маршрут не мешкая, потому что до рассвета, как предупредил подполковник Турумтай, предстояло пройти немалый путь. Спуск, как это обычно бывает, особенно в ночное время, давался тяжело. Как правило, подъем человеку со здоровыми легкими дается легче, потому что при спуске следует всегда смотреть, куда ступить, чтобы не сорваться, а ночью просмотр даже средней части маршрута сильно ограничен. Ранняя светлая луна и звезды, конечно, освещали путь, но все же не настолько, чтобы видеть далеко вперед. И постоянно существовал риск пойти туда, где угодишь в тупик. В данном случае тупиком можно было считать любой непомерно крутой участок склона, спускаться по которому не было возможности, да и на лавинообразующий участок попасть немудрено. Хорошо еще, что командиры групп наметили главное направление раньше, когда позволял естественный свет. И каждый про себя отметил, где снежный покров имеет так называемые «языки», то есть участки, которые уже начали сползать. Требовалось лишь небольшое движение, чтобы поступательное сползание возобновилось, а дальше все могло пойти по принципу ядерной реакции – движение одних снежных масс вызывало бы движение других, и так по нарастающей в геометрической прогрессии. Спастись от лавины в ночной темноте никакой возможности нет. И полагаться здесь можно было только на удачу.