Сергей Самаров - Оружие-монстр

Владимир Алексеевич шел вторым, следом за Турумтаем, который по таким участкам, как он сам говорил, хаживал несколько раз, и невольно думал, что сто€ит забросить на противоположный перевал – тем же самым вертолетом «Чинук», имеющим достаточный «потолок» для такого полета, – всего один миномет, и можно будет накрыть одним выстрелом весь отряд, потому что разрыв мины обязательно вызовет сход лавины. Но, видимо, никто не догадался загодя выслать вертолет на перевал. Однако здесь подступила другая беда, и о миномете на противоположном хребте уже не думалось. По ущелью пролетел шквалистый ветер, о котором уже предупреждал Турумтай...

Иранец упорно шел первым и торил тропу, хотя Кирпичников несколько раз предлагал ему смену. Снег, укатанный ветром, был плотным и неглубоким; тем не менее в спецназе ГРУ при прокладке тропы всегда ходили, поочередно сменяя один другого, чтобы равномерно распределить нагрузку на всех. Однако иранский подполковник то ли желал продемонстрировать свою тренированность и выносливость, то ли не доверял другим, не ходившим еще этим маршрутом, то ли видел еще какую-то причину, – но уступать место ведущего он не желал, и упрямо мотал головой, отказываясь от смены. А с вхождением отряда в зону ветра Турумтай резко усилил темп передвижения. При этом несколько раз оглядывался, проверяя, как идут остальные. Российские офицеры таким темпом не смущались – для них это было привычным делом – и шли в том же порядке, в котором вышли. А вот замыкающие пасдараны растянулись длинной цепочкой – для них этот темп оказался слишком высоким.

Уже внизу, в долине, завершив спуск, Турумтай остановился, чтобы дождаться отставших, и что-то резко высказал своим бойцам. После короткого, не дольше минуты, отдыха отряд двинулся на подъем. И здесь Турумтай желал быть только ведущим. Но сейчас у него на это было больше прав, чем на спуске, потому что только он знал, куда следует идти. Владимир Алексеевич повел бы отряд в сторону перевала; Турумтай же вел группу левее, причем в том же высоком темпе. Идти теперь приходилось почти против ветра, что доставляло не меньшие трудности, чем при крутом подъеме. Впрочем, когда ветер дует в лицо, на ногах удержаться все же легче, чем при ветре в спину или же боковом. Подъем продолжался, и при этом терялось ощущение времени. Все бывшие и нынешние российские спецназовцы хорошо умели выключать на сложном маршруте это ощущение, что позволяло легче справляться с прохождением. Так и шли, молча и безостановочно, пока не почувствовали, что ветер стал стихать, и из шквального перешел в ровный, хотя и крепкий.

– Отдых перед самым трудным участком, – сказал Турумтай, останавливаясь и не садясь, а падая на холодный камень. – Минут пять, не больше...

Кирпичников в такой ситуации предпочитал отдыхать стоя. Так не нарушается дыхание и легче будет продолжить путь...

Дальше пошел такой крутой подъем, что пришлось использовать для страховки веревку. И уже заметна стала усталость в движениях иранского подполковника. Кирпичников снова предложил Турумтаю сменить его в роли ведущего, но иранец опять отказался. Видимо, он как-то самоутверждался в этой роли, и спорить с ним было бесполезно. Но при такой крутизне подъема стало невозможно поддерживать взятый ранее темп. Кроме того, основная иранская группа явно отставала, не в состоянии тягаться с россиянами в выносливости. Даже майор Ставрова не выказывала усталости. Впрочем, она вообще была тренированным человеком, и потому за Тамару Васильевну Кирпичников особо не беспокоился. Он присматривался к майору Старогорову, который буквально накануне вылета перенес пусть и небольшую, но все же хирургическую операцию по извлечению из бедра микрочипа. Однако пограничник или в самом деле чувствовал себя хорошо, или умел делать вид, что с ним все в порядке, то есть мог себя пересиливать. Хорошее качество, но лишь до определенной стадии, граница которой определяется возможностью не утерять боеспособность в критический момент. Однако пока проявления боеспособности не требовалось, и потому Владимир Алексеевич не задавал Старогорову никаких вопросов.

Крутой подъем кардинально изменил направление. Если раньше, как думал Кирпичников, отряд должен был выйти левее перевала, то теперь, кажется, должны были выйти правее. Почему нельзя было идти на сам перевал, полковник понимал: там был лавиноопасный участок, и Турумтай это хорошо видел. Но почему он не продолжил движение в ранее принятом направлении, было не ясно. Впрочем, Владимир Алексеевич предполагал, что в темноте на незнакомой трассе, опираясь только на визуальные наблюдения с соседнего хребта, он мог и сам ошибиться. Оставалось полагаться на опытность иранского подполковника.

Было заметно, как устал Турумтай. Но Кирпичников больше не настаивал на смене ведущего, понимая, каким будет ответ. Он начал предполагать, что в иранце взыграл бес соревновательности. Произойти это могло тогда, когда начали отставать и растягиваться цепочкой пасдараны, что, видимо, сильно задело самолюбие Турумтая. Особенно его могло угнетать сознание того, что даже женщина идет по сложному маршруту лучше, чем его, как он считал, испытанные бойцы. И потому Турумтай брал на себя много лишнего, перегружая собственный организм. Но это были его проблемы. Подумав, подполковник поймет свое положение, и будет больше уважать российских офицеров.

Вообще соревновательный момент можно допускать на учениях, но никак не во время боевой операции, когда предстоит делать общее дело. Это Кирпичников знал хорошо и даже имел в собственной практике опыт встречи с подобным явлением – на том же Северном Кавказе, в бытность свою в рядах спецназа ГРУ. Тогда соревноваться с его бойцами попытались «краповые береты», участвующие в совместной операции. И, пытаясь не отстать от «смежников», довели себя до такого состояния, что не сумели сразу включиться в бой, к которому так стремились. Если бы не корпоративная соревновательность, такого бы не произошло, и Владимир Алексеевич со своим отрядом просто дождался бы, когда «краповые» подойдут, а не прибегут задыхаясь. Время тогда ничего не решало, и не было бы в результате лишних потерь в личном составе. Здесь, в новой ситуации, время тоже, кажется, еще ничего не решало; международный отряд пока стремился не к бою, а к встрече с проводником, выделенным афганскими пограничниками. Хотелось надеяться, что у иранской стороны будет время, чтобы отдохнуть и восстановить силы...

Вышли на хребет, как и предполагал Владимир Алексеевич, правее перевала. Сам перевал виден не был, но понижение траверса показывало его примерное местонахождение. Поверху тоже гулял ветер, но там уже не было эффекта аэродинамической трубы, и потому даже дышалось легче. Настолько легче, что не ощущалось, что находишься в горах, где обычно чувствуется нехватка кислорода. Впрочем, здешние места кислородным голоданием людям не грозили – высота была не та.